Страшная правда о Великой Отечественной

Двух партизан, опытных разведчиков, командир отряда застрелил сам, когда ему доложили о том, что они где-то нашли шкуру и тайно варили ее в пещере» [55].

Об этом же с болью пишет в своих воспоминаниях и Николай Луговой. В силу своего положения он не сторонний наблюдатель, а в ту пору второе лицо в партизанском лесу — комиссар сектора! Всеми силами он пытается предотвратить расстрел отдельных партизан, уличенных в «утаивании продуктов». Только его энергичное и бескомпромиссное вмешательство не дает привести в исполнение уже вынесенный командиром сектора капитаном Кураковым смертный приговор партизанам, которые вскоре станут командирами соединения, бригады, отрядов…

Я назову их фамилии, чтобы читатель мог ужаснуться от сознания того, кого мы могли потерять и чьи имена выпали бы из славной когорты крымских партизан, а только увеличили бы печальную цифру расстрелянных: А.С. Ваднев, Г.Ф. Грузинов, B.C. Кузнецов…

Надо сказать, что угроза расстрела одного из самых лучших партизан Крыма Алексея Ваднева возникала неоднократно. Вот один из примеров, описанных сразу после войны самим А.С. Вадневым:

«По приказу Фельдмана, он был за командующего, я половину продовольствия раздал людям. Командир отряда стал меня ругать и доложил в штаб района. Фельдман отказался, что это было его приказание. Со мной был оперуполномоченный Воронин, он слышал, как мне приказывал Фельдман, помолчал, ожидая, как будут развиваться события. Меня стал ругать Ямпольский, вплоть до того, что меня расстреляют. Я упирался, ссылаясь на Фельдмана.

Виктор Воронин, видя, что меня могут расстрелять, пошел к начальнику особого отдела Витенко и рассказал, как было дело.

Мне несколько раз приказывали сдать оружие, я отказывался и говорил, кто ко мне подойдет за оружием, тот погибнет. Меня стали бояться. Пришел Витенко, вызвал Фельдмана, взял протокол, порвал его и сказал: Тебя, Фельдман — следует расстрелять» [22, с. 27].

Второй этап партизанского движения уже отличался достаточно прогнозируемой структурой управления. Непосредственно в Крыму партизанскими отрядами командует профессиональный военный полковник Михаил Лобов, комиссар — Николай Луговой, который, в отличие от своего предшественника Владимира Мартынова, олицетворял классический тип комиссара времен Гражданской войны. Комиссара, который, действуя от имени партии, мог одернуть «военспеца-командира», мог настоять на своем решении, даже вопреки воле последнего. Тандем Лобов — Луговой действовал достаточно слаженно, и это несмотря на то, что полковник Лобов искренне тяготился свалившейся на него высокой должностью, трудностями быта и той огромной ответственностью, которая легла на его плечи. При первой же возможности в октябре 1942 года он с радостью покинул Крым.

Воспользовавшись его отъездом, Крымский обком партии, который формально руководил партизанским движением, навязал новую, совершенно несуразную структуру управления. Возглавлял партизанское движение уполномоченный Центрального штаба партизанского движения по Крыму, 1-й секретарь Крымского обкома партии, командир в/ч 00 125 B.C. Булатов, который… находился в Сочи. Именно он принимал окончательное решение по всем кадровым вопросам: кому быть командиром, комиссаром, начальником штаба; кого и каким орденом или медалью награждать; определял стратегию партизанского движения. Вероятно, поэтому вновь появилась не предусмотренная никаким воинским уставом должность «командир сектора».

Непосредственно в Крым прибыло сразу два секретаря Крымского обкома партии: Петр Ямпольский и Рефат Мустафаев, которые вместе с Николаем Луговым составили подпольный обком партии — высший коллегиальный орган власти. Непосредственно партизанами должны были командовать капитан Иван Кураков и его комиссар Николай Луговой.