Страшная сказка (не)для Золушки

– Я не сумел тебя защитить от Винсенте, хотя и давал обещание и следил за ним последнее время денно и нощно. А он просто обвёл меня вокруг пальца и показал, насколько я уязвим перед такими, как он, психами. И раз это удалось сделать ему, то тоже самое потом смогут провернуть и другие.

– Но зачем я другим? И разве нельзя усилить охрану и предусмотреть всё?

– Предусмотреть всё невозможно, Дана. Моя жена тоже так же рассуждала, а потом я её потерял.

– Но я не твоя жена! Я вообще не имею здесь ни для кого никакой ценности!

– Это ты так думаешь, что ещё раз указывает на то, как ты далека от всего, что происходит в моём мире. И после случившегося я не могу допустить того, чтобы кто-то ещё этим воспользовался. Тебе опасно находиться рядом со мной. Поэтому я тебя возвращаю домой. Туда, где твоё истинное место. Там, где ты и должна быть.

– То есть… моего мнения на этот счёт ты спрашивать не будешь, да? Ты просто взял и всё решил за меня? – очередная попытка хоть как-то продавить Федерико, не венчалась должным успехом. Как будто я действительно надеялась на то, что сумею до него достучаться, и заставлю изменить его последнее на мой счёт решение.

Увы, но это было равносильно тому, как биться о скалы, не имея при себе вообще ничего кроме голых рук.

– Я взвесил все за и против, Дана, выбрав для тебя наилучший вариант из всех существующих. Других просто нет и не может быть, поскольку от этого зависит твоя жизнь, рисковать которой я не имею никакого права.

– А когда твои люди похищали меня и Алину, тогда у тебя это право имелось?

– Рано или поздно это должно было случиться, и я сам говорил тебе об этом. Поэтому, дальнейшему обсуждению данная тема не подлежит.

Каков ловкач, просто взял и в упор проигнорировал мой вопрос, встав в этот момент с кресла во весь свой исполинский рост, наглядно показывая этим действием, насколько он твёрд в своём решении.

А мне в эти секунды стало вдруг так больно, будто он говорил не о том, что хочет меня уберечь от возможных последствий после знакомства с его шурином, а едва не бил меня своими словами физически, как жёсткими оплеухами по лицу. Хотя, мне уже казалось, что он добрался до моего сердца и наносил удары невидимым ножом один за другим. И выглядел при этом так надменно и неприступно, словно подготовился к своей беспощадной атаке заранее, прекрасно зная, что ничего я сделать в ответ всё равно не смогу.

– Пожалуйста, Рико! Почему именно сегодня? Ты же мне не дал возможности хоть как-то всё это осмыслить.

– Я не давал её тебе и тогда, когда захотел тебя. С чего ты вообще взяла, что меня интересует, чего ты хочешь, а чего нет? И я тебе сказал о твоём возвращении в Россию ни как о предложении вернуться домой. Я тебя просто поставил перед фактом. А нравится тебе это или нет, твои мысли на этот счёт меня совершенно не волнуют. Но не улететь сегодня из Италии тебе может помочь только чудо. Только, боюсь, оно едва ли случится.

Эпилог

Нет, чуда так и не случилось, ни в тот же день, ни в последующие, хотя я и надеялась до последнего. Надеялась и ждала, что Кронос передумает. Что он просто испугался и погорячился, сам не понимая какую допускает ошибку. А то, что он ошибался, я была уверена на все двести и будто чувствовала, что очень скоро что-нибудь обязательно, но произойдёт.

И, как ни забавно это прозвучит, но случилось столь запоздавшее чудо в аккурат в тот день, когда из Италии вернулась Алина, и я, конечно же, поехала встречать её в аэропорт вместе с её родителями и представителями федеральной службы безопасности. Но и в этот раз государственные органы по нацбезопасности проявили небывалую тактичность и обошлись недолгими формальными расспросами, которые закончились практически ничем – подписанием каких-то бумажек и предупреждением о том, что, возможно, в ближайшее время нас могут побеспокоить ещё несколько раз по тем или иным вопросам. И, как я поняла ещё по собственному возвращению, к этому тоже приложил как-то свою руку Федерико Гвидиче, буквально огородив нас от поджидавших на нашей родине неприятностей.

– Я реально всё ждала, когда же меня обвинят в шпионаже против своей страны и наденут наручники. Хотя другим в этом плане, думаю, повезло бы куда меньше.

Домой к Алине мы попали уже глубоким вечером, и это после его дневного прилёта и триумфального появления в зале ожидания аэропорта на инвалидной коляске и с костылём наперевес. И то мы очень долго избегали самых болезненных для нас тем, делая вид, будто ничего такого и не произошло. Но, в конечном счёте, оказавшись в комнате своей многострадальной подруги и наблюдая, как она ещё минут десять сдерживает слёзы, рассматривая столь родные сердцу вещи и мебель, мы всё же добрались до того, о чём не рискнули проронить ни слова за весь прошедший день. Я тогда села у её рабочего стола на её очень удобное офисное кожаное кресло, а сама Алинка растянулась рядом на софе под окном, блаженно закрывая глаза и качая от неверия головой.