Страшная сказка о сером волке

Дальше мы последовали двумя отрядами, а я отметила обоюдное напряжение, что витало между ними. Странно: еще вчера они бились бок о бок с людьми на стенах Мерунича, рисковали жизнями и прикрывали друг друга, а сейчас темные явно опасаются своих мохнатых друзей.

Проезжая мимо своего дома, я позволила себе лишь косой, испуганный взгляд, чтобы не привлечь внимание темных к нему. Если дальше из-за чьего-то не решенного вопроса возникнет конфликт между оборотнями и темными, то внимание последних легко привлечет моя избушка с весьма примечательным волчьим знаком на двери. Ведь она стоит сразу за воротами, у всех на виду… Что будет с моими подопечными? Неужели все, через что они уже прошли, повторится? И безопасность, что посулили волки, пропадет из-за какой-то мелочи? А ведь мы были уже за воротами, шли бы быстрее и, может быть, оставшиеся вопросы обсуждали бы гораздо позднее. И в другом месте…

Показалось, что на моем окне дрогнула занавеска, значит, они видят, что нас конвоируют обратно в город. Душа сжалась от жалости — сколько еще придется перенести бедным детям и женщинам. Альфа, наверное, тоже заметил трепыхание занавески. Он нахмурился и бросил осторожный взгляд на меня. Качнул головой, то ли успокаивая, то ли безмолвно приказывая не беспокоиться.

Утром, всего лишь сегодня утром я кралась по этим улицам, молясь богам, чтобы не заметили, не убили походя как обезумившие от страха свои, так и чужие, буквально осатаневшие от крови горожан. Сейчас я ехала, восседая на лошади, защищенная оборотнями и под «охраной» целого отряда темных. И не знала, радоваться или убиваться от горя и позора. И чаще жмурилась, чем глядела по сторонам.

Маги жизни по сути невольники своей силы, чем она сильнее, тем выше ответственность и, главное, зов. Даже не зов, а внутренняя потребность исцелять, отдавать силу, бороться со смертью. Порой с этой потребностью невозможно бороться, даже в ущерб себе. Нет, чаще всего в ущерб себе!

Сейчас во мне пылали эмоциями сразу две потребности: защитить своих, сидящих в погребе и трясущихся за детей женщин, и исцелить нуждающихся. А таких были десятки вокруг, некоторые лежали в канавах, и дар подсказывал, что кое-кто еще жив. Иногда сила целителя требовала заглянуть в проезжаемые мимо дома, покрытые сажей, горящие или лишь занимающиеся огнем. Невольно я втягивала голову, если неподалеку слышались стоны или крики.

Раньше я думала — самое страшное, что со мной могло приключиться, это Петрун и смерть мамы. Сегодня я отчетливо поняла: самое страшное — это война.

Как и всегда в ситуациях, когда я была бессильна или неспособна помочь, практичность и здравомыслие волчицы в споре с магом жизни помогали сохранять здравомыслие и ясность ума. Это единственное, что я с благодарностью принимала от своей звериной сущности, иначе еще накануне, наверное, сошла бы с ума.

Альфа все сумрачнее поглядывал на меня — он словно каким-то образом чувствовал мое состояние и его это нервировало.

Наконец, наша группа добралась до дома главы города. Он пострадал незначительно, стены явно лизал магический, а не обычный огонь. Здесь тоже был бой, но не столь разрушительный. Видимо, темные пытались сберечь хоть что-то для своих высокородных военачальников.

Мы спешились, причем Альфа вновь опередил меня, аккуратно выхватил из седла и поставил рядом, не позволив сделать и шага в сторону. За спиной — по запаху уловила — встали сразу трое оборотней, остальные распределились по бокам и немного в стороне, чтобы оставить себе пространство для маневра, а не скучиваться в одном месте. Так я поняла, что волки готовы атаковать любого и не ждут дополнительной награды, скорее готовы к конфликту. Но почему?

— Прошу, — Мердан жестом пригласил внутрь дома.

Но лишь нас двоих.

Альфа шел пружинистой легкой поступью, я же, наоборот, старалась на его фоне хромать и кряхтеть еще сильнее: жаль, клюки нет, «наступила» бы ею по ногам чужаков, что ворвались в наш город с огнем и оружием. И пусть это мелкая, детская месть, но хоть так душу отвести.

Повсюду присутствовали следы погромов, крови, но трупов не было видно, вынесли уже. В гостиной у окна стоял второй знакомый мне темный, тот самый младший принц дайтан Даилич. Затянутый в темный камзол с серебристым позументом, узкие черные брюки заправлены в сапоги тончайшей выделки — нарядный как с картинки. И даже пятнышка грязного на нем не видно, не важно, что кругом война.

— Мне не нравится, когда мне что-либо указывают, меняют мои планы и навязывают чужие. И вы, дайтан, знаете это. — Первым произнес Альфа.

Не услышать в его голосе недовольство и угрозу мог бы только глухой. И он, одетый как простой горожанин или путешественник, в белую рубаху со шнуровкой на груди и темные штаны, тоже заправленные в запыленные сапоги, не смотрелся сейчас ниже по положению или как-то слабее духом. Скорее, он был даже более опасным, неудержимым.

Но принц пропустил мимо ушей претензии оборотня — все свое внимание он сосредоточил на мне.