Страшная тайна

– Грэм Уайт, этими словами я налагаю на тебя гейс: отныне и впредь я запрещаю тебе применять волшебство любого рода к любому предмету или существу, живому или мертвому, неодушевленному, развоплощенному или в промежуточном состоянии. С этой минуты любое колдовство от тебя далеко, как солнце от нашего мира, а любая попытка приблизиться к нему – немедленная смерть. Более того, если ты призовешь или применишь магию или другие силы, подвластные твоей богине-кусту или любому другому божеству, это для тебя немедленная смерть: такой гейс налагаю я на тебя. За злоупотребление силами, оказавшимися в твоем распоряжении, налагаю я на тебя этот гейс, и ты обязан повиноваться ему под страхом немедленной смерти.

Договорив, я полностью снял стасис. Уайт поднял голову и посмотрел на меня глазами, полными ненависти.

– Тоже мне умник нашелся, – процедил он, повернулся и вышел за стеклянные двери.

Кто-то у меня за спиной рассмеялся:

– Какая убедительная речь!

Оказалось, что на лестничной площадке столпился народ – должно быть, все шли завтракать. Там была Венди, воздевшая руки, словно беззвучно аплодировала, а рядом с ней Корнелиус с широченной лихорадочной ухмылкой – так его радовало услышанное – и Тэнси-Энн Фиск, глядевшая на меня с состраданием. Несомненно, она в этот миг старалась простить меня, что я так цепляюсь за серое психическое одеяло. За ее спиной виднелась перепуганная Тина Джанетти и ее любовник в костюме, очевидно полагавший, что это чья-то очередная неуместная выходка, а за ним – Рик Корри и Максим Хаук, с таким видом, будто изо всех сил надеются, что мое выступление не сулит неприятностей для организационного комитета. Еще там были самые разные люди, которых я не знал по имени. Кто-то спросил меня:

– Это что, магический поединок? Вы репетируете для сегодняшнего турнира по «Мечу и магии»?

– Хорошая мысль, – слабым голосом проговорил я, – но Грэм Уайт, скорее всего, не примет вызов.

На это все выразили мне шумное одобрение на разные голоса и потянулись по галерее к столовой, а я остался нос к носу с Тэдом Мэллори – должно быть, он стоял в задних рядах толпы.

– Вижу, вы водите знакомство с моим глубокоуважаемым шурином, – сказал Тэд Мэллори. – Тот еще паршивец, правда?

Я кивнул. А Тэд рассудительно продолжил:

– Между тем мне очень понравилось, что вы ему сказали. Не возражаете, если я попрошу у вас экземпляр? Идеально подходит для моей новой книги.

Я подумал о Мари и волнистом стекле. И решил, что я у Мари в долгу:

– То, что я сейчас сказал, – необычайно сильный гейс. Но вы-то в такое не верите.

Тэд разразился громким веселым смехом:

– Дружище! Я человек рациональный! Может, я и пишу о всяких странностях, но всему есть предел, знаете ли, всему есть предел!

– Гейс – это магический запрет, – сказал я.

Секунду Мэллори выжидательно смотрел на меня:

– Я в курсе. Я знаю свое ремесло. Ну что ж, не хотите дать мне экземпляр – осмелюсь заметить, я и по памяти могу записать. – И бодро зашагал в столовую, а я поглядел ему вслед и мысленно махнул на него рукой. Хуже Одиль.

После этого я понял, что сам ни за что на свете не пойду в эту их столовую. Нашел служебный выход за одним из зеркал и задними коридорами вышел на стоянку. На душе было прескверно. Когда я добрел до своей несчастной побитой машины, меня трясло с ног до головы – еле дверь открыл.

Нежное тиньканье Скарлатти внутри стихло.

– Ну а теперь что стряслось, сынок? – спросил Стэн.

– Последствия, – ответил я. – Наверное.

Плюхнулся на водительское сиденье и все ему выложил.

– Ох, нехорошо, – сказал он. – Ох, нехорошо. Лучше не стало, верно? Как жалко ту девушку… и кентавра. Но в бочке дегтя есть ложка меда – если Верхняя палата и правда Предопределила, что Грэм Уайт будет следующим корифонским императором, ты хотя бы добился, чтобы он не стал императором-магом. От них ничего хорошего не жди. Правда, по твоим рассказам выходит, что и рядовой император из этого типа хуже некуда. Кстати, телефон у тебя раскалился. Сдается мне, тебя требует Дакрос.

– Еще бы, – сказал я. – Пожалуй, тянуть не стоит.

Я прозвонился Дакросу, по-прежнему не представляя себе, что ему сказать.

– Венейблз на связи.

– А, магид, – ответил Дакрос. – Я как раз собирался снова вам звонить. Подождите полсекунды, я закроюсь в кабине. – Очевидно, он был в бронетранспортере. Мне были слышны гул двигателя и далекие отрывистые приказы. Потом все резко стихло. – Ну вот, – сказал Дакрос. – Вы приняли меры безопасности, чтобы наш разговор никто не слышал? Речь пойдет о серьезных вещах.

– Да, – сказал я. – Послушайте…

– Отлично, – оборвал меня Дакрос. – Теперь слушайте меня внимательно, магид. Мы наконец нашли юного кентавра. Славный, наивный пятнадцатилетний мальчик по имени Кристефос, запуганный до потери сознания, прятался в штабелях подпорок для лоз. У нас с Александрой и Джеффросом была с ним долгая беседа.

– Какое облегчение! – вырвалось у меня. – Он цел?