Страшная тайна

Я просто глаз не могла отвести от этих созданий, поэтому меня они, само собой, сторонились. Они были вылитые овцы, только глаза безумные, как у коз. Уилл сказал мне, что держат их ради молока и шерсти. Мы поймали одну и запустили руки в шелковистое кудрявое руно – Уилл сказал, что из него получаются чудеснейшие свитера. Очень красивые. Для меня это был настоящий отдых – впервые за много лет. Я снова вспомнила, почему вообще решила стать ветеринаром. Здесь это прямо в воздухе витало. Воздух был чудесный, пусть даже и насыщенный запахом коз, – свежий, влажный, легкий. Оттого, что я часы напролет торчала в гостинице, у меня, оказывается, заболела голова, но я заметила это только сейчас, когда от свежего воздуха боль прошла. По-моему, на Ника он подействовал точно так же – а может, причина в том, что до нас доносилось, как дети осаждают Руперта на дальнем конце сада: Нику, похоже, приятно было это слышать, а обо мне и говорить нечего.

В общем, когда мы вышли на огород, где в проволочном вольере сидела добрая сотня кроликов, я сказала Уиллу, что собираюсь стать ветеринаром, а он ответил, что чуть было тоже не пошел учиться на ветеринарный. Сказал, здесь они стараются вести натуральное хозяйство. А потом мы с Ником выложили все про то, как бежали сюда за Рупертом и какой это был кошмар.

– То-то я подумал, что вид у вас какой-то расстроенный, – сказал Уилл. – Переход между мирами – занятие нервное, даже если знаешь, что делаешь. А Руперт не мог слышать ваши крики, да и видеть вас, разве что нарочно всматривался бы. Понимаете, все это время он был на одну вселенную впереди.

– Как это? – с вызовом поинтересовался Ник. – Вы хотите сказать, что иные миры и вправду существуют?

– Бесконечное множество, – бодро ответил Уилл. – Тут, может быть, все и похоже на Англию, а на самом деле не Англия. Эта страна называется Альбион, а мир – ну, местные жители называют его просто Мир, а мы, магиды, – Ультима Туле.

– Кто такие магиды? – спросила я.

– Значит, Руперт ничего вам не объяснил? – удивился Уилл, открывая ворота в загончик на склоне холма. – Странно. А может, и нет. Земля так далеко в Нет-стороне, что нужно хорошенько думать, кому что рассказывать. Те, кто не поверит, решат, что место тебе в дурдоме, а те, кто все-таки поверит, еще, чего доброго, станут тебя шантажировать. Но мне почему-то казалось, что вам он должен был рассказать. Иногда мой брат слишком буквально понимает правила.

В загоне содержалось ослиное семейство и несколько лошадей. Под разговоры мы бродили между больших серых и гнедых боков, трепали неподатливые уши, похлопывали по шеям и гладили огромные мясистые носы, время от времени прерываясь, чтобы приласкать Петру, которая считала себя гораздо интереснее каких-то там лошадей. То есть это я так делала, а для Ника и лошади были слишком большие, и ослы какие-то непредсказуемые, так что он довольствовался тем, что гладил Петру.

– Так вот, о магидах, – сказал Уилл. – Я – магид, и Руперт – магид, и наш брат Саймон тоже. На самом деле это уникальная ситуация – чтобы сразу трое в одной семье, но у нас у всех оказались нужные качества, а Стэн, наш поручитель, сказал, что это его не особенно смущает, раз надо заполнить три вакансии, открывшиеся почти одновременно. Понимаете, число магидов должно оставаться постоянным.

– Сколько? – уточнил Ник.

– Хороший вопрос, – ответил Уилл, шаря в карманах старого зеленого плаща в поисках сахарку. – По традиции принято считать, что их то ли тридцать шесть, то ли тридцать восемь, но это было до того, как доказали, что число миров и правда бесконечно. Мы думаем, что магидов столько же, сколько миров. Но я знаю десятка четыре, около того. Руперт, скорее всего, знает немного другие четыре десятка, а Саймон – совсем другие четыре десятка. Это потому, что его мир очень далеко от здешнего.

– Выходит, вас по одному в каждом отдельном мире? – спросила я, гадая, надо ли говорить Уиллу, что золотистая ослица охромела, или он и сам видит.

– Нет, она не хромая, она просто бьет на жалость, чтобы выклянчить сахарок, правда, Милезия? – Он уткнулся лбом в лоб золотистой ослице – похоже, выуживал ее мысли телепатически.

Мне стало совершенно очевидно, что в число магидских способностей входит и телепатия, хотя бы в какой-то степени. Но Уилл одновременно говорил с нами.

– Нет, – сказал он. – Мы живем где хотим, главное – чтобы было удобно добираться туда, где мы нужны. В некоторых мирах живет по десять магидов. На Земле, например, – там уютно. В Ультима Туле – только я. А есть еще Корифонская империя. Там своих магидов вообще нет, и никому она не по душе – все ее одиннадцать миров.

– А чем именно вы занимаетесь? – допытывался Ник.

– Словами так просто не объяснишь. – Уилл скормил Милезии второй кусок сахару. – Нет, девочка моя, больше тебе нельзя. В целом мы – те, кто способен контролировать течения, пронизывающие миры. Течение времени, течение пространства… Мы способны подтолкнуть историю в нужном направлении – и людей, и вещи, если нужно, и, сами понимаете, мы обязаны подчиняться очень строгим правилам, иначе…