Страшная тайна

Когда мы с Джоанной вернулись из больницы домой, она потребовала, чтобы я всё ей рассказал. Мне пришлось сдаться. Я честно рассказал, как получил чёрта в бутылке от Шорби, перечислил все свои пожелания и объяснил, как всякий раз, как желание сбывалось, что-то плохое происходило с кем-то другим. Я даже признался в том, что скрыл от Генри, – как я пожелал нового друга – и это было единственное желание, которое не сбылось, потому что Ланкастер оказался полным придурком.

– Да уж, – рассмеялась Джоанна. – Не могу забыть тот единственный раз, когда моя мама заставила меня отнести тарелку печенья Брэкли. Я долго ей доказывала, что они сами могут напечь себе печенья, но она всё равно заставила меня пойти. Угадай, что он сказал, когда я поставила тарелку на стол.

– Что он и сам может себе купить печенья?

– Именно. Но, серьёзно, на самом деле ты же не веришь в эту бутылочку, правда?

– Верю, конечно.

Джоанна покачала головой:

– Это всего лишь совпадение. Ты познакомился с этим типом, а несколько дней спустя он оставил машину в наследство твоему папе. Это кажется поразительным, потому что эти два события произошли одно за другим, и все же речь идёт о совпадении. Которое кажется удивительным.

– Тогда как я сумел победить тебя в «Монополию»? Ты сама говорила, что никогда не проигрываешь.

– Ещё одно совпадение. Просто мне в тот день не везло, а тебе везло. Ты больше никогда меня не обыграешь.

– Тогда почему мы не погибли?

– Не погибли?

– Да! Не разбились на «Феррари».

– Я не понима…

– Хочешь знать, почему мы выжили? Потому что я пожелал, чтоб мы не разбились. Пожелал выжить.

– О, ну конечно. А как же. Ты пожелал, и мы чудесным образом обогнули ту машину.

– Той ночью ты сама спросила, как это мы уцелели. А теперь я тебе объясняю!

– Да ладно тебе, Гейб, машины бывают на грани катастроф каждый день. И думаешь, все они избегают крушения по волшебству?

Мы спорили и спорили, пока Джоанна не попросила показать ей бутылочку.

– Ты уже её видела. И даже держала в руках. Помнишь? Как раз перед тем, как мы поехали покататься, когда ещё сидели на лестнице?

– Так это та бутылочка?

– Ну конечно, та, – сказал я и протянул ей дар мистера Шорби. – А ты думаешь, у меня их целая куча?

– Она и правда довольно стрёмная, – признала Джоанна, взяв бутылочку в руки. – Раньше я как-то этого не замечала. Малость странно лежит в руке. Но верить, что в ней заключено какое-то маленькое существо, просто смешно. Как там ты его назвал?

– Чёртик.

– И что он собой представляет?

– Шорби сказал, что он как крошечный дьявол. Джинн, или ещё как-то.

– Очень удобно, что крышка не снимается. Никак нельзя проверить, правду ты говоришь или нет. – Джоанна потрясла бутылочку. – Держись, чертёнок! Землетрясение начинается!

– Прекрати, – взмолился я. – Ты просто не понимаешь, с чем связалась.

Джоанна расхохоталась и кинула бутылочку обратно мне.

Тем вечером я позвонил Генри. Его мама сказала, что из больницы его выписали, но ему слишком плохо, чтобы подойти к телефону. Видимо, болеутоляющие перестали действовать. Она предложила мне заглянуть на следующий день после школы – к тому моменту Генри должен был почувствовать себя лучше.

На другой день я сидел в кафетерии сам по себе. Джоанна тоже сидела одна. Мы кивнули друг другу, и мне даже показалось, что она слегка улыбнулась. Но ни один из нас не подсел к другому.

Чуть позже мы снова пересеклись на уроке мисс Кратц. Джоанна села на пустующее место Генри. Как только мисс Кратц повернулась к нам спиной, Джоанна поинтересовалась у меня, говорил ли я с Генри. Я ответил, что собираюсь зайти к нему после школы. Она предложила пойти со мной.

– Мама заставляет?

– Всё равно заставит, лучше уж сразу пойти.

Мисс Кратц резко обернулась:

– Вам двоим есть о чём рассказать всему классу? Нет? Тогда возьмите пример с меня и по крайней мере притворитесь, что вам нравится на этом уроке!

После школы мы отправились к Генри. Джоанна ни разу не упомянула бутылочку, я тоже молчал о ней.

Генри оказался дома один. Он лежал на диване в гостиной с рукой в гипсе. Другой рукой он поминутно нырял в огромную миску с картофельными чипсами. При виде меня он радостно улыбнулся, а затем заметил Джоанну.

– О, привет! А мама не говорила мне, что вы оба придёте.

Джоанна покраснела.

– Ну, то есть я очень рад.

– Как твоя рука? – спросила моя соседка.

– Сегодня уже ничего себе. Утром мне наложили настоящий гипс. Хотите на нём что-нибудь написать?

Я взял фломастер с кофейного столика и накорябал «ГЕЙБ» большими чёрными буквами. Джоанна написала «Познавайте собственные кости».

– Что это значит?

– Без понятия. Эту фразу я как-то услышала от Хасимото. Но звучит круто.

– Кто это, Хасимото? – поинтересовался Генри.

– Художница. У неё студия в нашем доме. Она или гений, или чокнутая. Но скорее гений. – Под цитатой Джоанна подписала своё имя мелкими буковками, настолько мелкими, что разобрать их было почти невозможно. – Кстати о чокнутых, ну и бред же ты нёс вчера.