Страшнее пистолета

И сейчас, похоже, они решили, что могут чем‑то помочь уважаемой женщине, благодаря которой они посылают своим семьям в Таджикистан хорошие деньги и спят в тепле и относительном комфорте. Радостно улыбаясь и кивая Лане, они вышли вперед и с любопытством следили за действиями собаки.

А спаниель между тем, пробравшись между мешками, заскреб лапами тот, что лежал в середине.

— Молодец, Лордик, ты никогда нас не подводишь, — подполковник наклонился и погладил пса по голове. — Понятые, вы видели, на какой именно мешок указала собака?

— Да, начальник, видела, — дружно закивали таджики. — Очень умный собака, да.

Старовойтов подал знак своим людям, и те вытащили мешок из штабеля.

— Пожалуйста, осмотрите мешок и проверьте, есть ли на нем какие‑либо повреждения или зашитые дырки, — продолжил серый увлекательную игру с гастарбайтерами.

Те с удовольствием выполнили просьбу и подтвердили неприкосновенность мешков — следов постороннего вмешательства в территориальную целостность мешка не обнаружилось.

— Итак, все видели — мешок находился в середине ровно сложенного штабеля, никаких намеков на то, что его положили недавно, нет. Ребята, вскрывайте его.

Подполковник отошел в сторону, дабы не испачкать свой костюм. Хотя, если учесть, что в мешке был цемент, общая тональность облика вряд ли изменилась бы, попади на него пыль.

Его подчиненные аккуратно уложили мешок горизонтально и осторожно разрезали его вдоль. На Остапа Бендера и Кису Воробьянинова они похожи не были, но Лане на секунду показалось, что сейчас вспороли стул в поисках бриллиантов. А там — ничего.

Увы, с «ничего» обломилось. Из цементных внутренностей один за одним достали три тщательно обмотанных скотчем пакета размером с кирпич.

— Понятые, подойдите ближе, — Старовойтов просто сиял, если серость в принципе может светиться. — Вы все видели?

— Да, начальник.

Один из наркополицейских вытащил из кармана складной нож и, проткнув целлофан, окунул мизинец в содержимое пакета. Затем лизнул белый порошок и удовлетворенно кивнул:

— Героин.

— Ну, госпожа Красич, что вы на это скажете? — повернулся подполковник к Лане.

— Ничего, — она почему‑то совсем не испугалась.

Здесь Кравцов и Подвойский, они не позволят абсурдности происходящего стать реальностью. Она — и наркотики?!

— Мне по‑прежнему непонятно, почему вы обвиняете Милану Мирославовну в причастности к этому героину? — холодно блеснул очками без оправы Генрих Бенедиктович. — На стройке она бывает редко, раз‑два в неделю максимум, и проследить за всем, что здесь происходит, не в состоянии. В отличие от, скажем, начальника стройки.

— А я что говорил, — развел руками Пилишвили. — Стрелочник!

— Не волнуйтесь, Георгий Михайлович, вы же знаете, что помимо ваших показаний у нас есть и другие факты.

— Показаний?! — недобро прищурился Матвей. — Ах ты, гнида! Решил свои грешки на хозяйку переложить, когда жареным запахло?

— Зря вы так, господин Кравцов, — вмешался подполковник. — Поверьте, у нас достаточно доказательств того, что именно госпожа Красич организовала этот перевалочный пункт. И лично следит за прибытием и убытием, так сказать, товара.

— Какие еще доказательства! — Да, она очень выдержанная и спокойная дама, но там, в нормальной реальности, а не в этом театре абсурда. — Мне все это осточертело! Я еду в офис, а вы, господин Подвойский, разберитесь, пожалуйста, с этим кретинизмом! Думаю, большого труда это не составит!

— Не торопитесь, Милана Мирославовна, — вкрадчиво улыбнулся Старовойтов. — Боюсь, что в офис вы сегодня не попадете. Как, впрочем, и домой. У меня ведь есть не только постановление на обыск, но и на ваше задержание.

— Что?! Какое еще задержание?! Ребята! — Лана повернулась к притихшим рабочим. — Ну что же вы молчите? Вы ведь находитесь здесь и днем, и ночью, скажите этим типам, разве я когда‑нибудь приезжала сюда с посторонними, копошилась с этими дурацкими мешками? Было это?

— Нет. Мы не видели, нет, — загудели строители.

Девушка облегченно вздохнула, и вдруг:

— А я видел!

— И я!

— Я тоже!

Вперед вышли трое рабочих в подозрительно новых, чистеньких спецовках. Этих людей Лана на стройке никогда не видела, о чем и поспешила сообщить всем присутствующим, не забыв пнуть ботинком одного из «свидетелей» в коленную чашечку. И это было только начало.

Взрыв все‑таки произошел. Что она тогда творила, девушка толком не помнила. А вот свирепую радость от того, что на ней удобные джинсы и ботинки, а не юбка со шпильками — запомнила. А еще — расцарапанную в кровь физиономию Пилишвили и какие‑то бумажные обрывки на бетонном полу.