Страшные фОшЫсты и жуткие жЫды

На неделе между 28 мая и 3 июня. – В Ставрополе арестованы первые подозреваемые по делу о массовой драке, в которой погиб чеченский студент и десятки людей получили ранения. – Луговой заявил, что его вербовали агенты Ми-6, а Березовский не кто иной, как английский шпион.

Во вторник Российская армия доблестно ответила на американский вызов; ракета взлетела с полигона в европейской части, просверлила родное небо насквозь, пролетела 8000 км и упала на Дальнем Востоке. А в среду президент повстречался со своим Советом по культуре и сделал несколько важных гуманитарных заявлений. Никоим образом с ракетами не связанных. И все же перекликающихся с темой смыслового обустройства России во все более враждебном мире.

Отвлекаясь от привходящих обстоятельств, можно произнести жизнерадостный одобрямс по поводу большинства путинских высказываний. Про художественное воспитание, которое должно сохраниться в школьном курсе. Про культурную традицию, вне которой не бывает полноценных цивилизаций. Про статус и роль гуманитарного образования. Про то, что библиотеки, прежде всего районные, могут и должны быть (а по мне – так чаще всего и бывают) центрами культурной, интеллектуальной жизни. Про то, что русский язык – одна из наших смысловых опор. Про необходимость сотрудничества с интеллигенцией в реализации масштабных проектов, от создания президентской библиотеки до «окультуривания» Интернета. Кто-то очень толковый продумывал посылы вчерашней речи; кто-то весьма внятный облекал президентские мысли в слова.

Впрочем, в политике так не бывает, чтобы практические формулы, произнесенные публично, были равны себе: они либо связаны с более обширными замыслами, либо ритуальны и скоро будут преданы забвению. Путинские тезисы на забвение не были рассчитаны, стало быть, нужно понимать, из какого корня они растут, с каким более глубоким и сложным слоем связаны. Первый уровень замысла понятен и доступен: он замкнут на ту невнятно декларируемую роль, которую Путин намерен принять на себя после ухода. (А он по-прежнему твердо верит, что ему дадут уйти.) Говорят о «плане Путина» (Грызлов), о «хозяине государства, созданного Путиным» (Павловский), о некоем русском Дэн Сяопине. Но если непредвзято и спокойно вслушаться во вчерашние слова, то гадание на политической гуще само собой прекратится. Называя вещи своими именами, Путин подал заявку на статус строителя новой общерусской нации.

Намеки на это были различимы давно: первый очевидный шаг в заданном направлении был сделан в храме Христа Спасителя, когда, произнося с амвона речь по случаю воссоединения двух ветвей православия, светский президент, сыгравший ключевую роль в церковном процессе, произнес слова «единый русский мир»; теперь заявка дописана до конца и отправлена в небесный оргкомитет.

Хорошо это или плохо? В отвлечении от привходящих обстоятельств сказать невозможно. Можно лишь признать, что это было неизбежно. «Одобрямс» на какое-то время должен уступить место «констатамсу». Место строителя новой общерусской нации образовалось не потому, что Путин захотел, а Сурков воплотил. Это место образовалось объективно: ставка вакантна – странно было бы ее не занять.

Полезно кое о чем напомнить. Историческая русская нация, зародившаяся в эпоху Ивана III, вдохновленная и зараженная всеми возможными болезнями во времена Ивана Грозного, была преобразована Петром в единую имперскую нацию. Два с лишним века выражение «русский народ» было всеохватным, связывающим в единый сверхнациональный узел великороссов, малороссов, белорусов. Коммунистический эксперимент привел к распаду этой общности и попытке создать другую, еще более масштабную. Нравится нам это или нет, но некоторые основания для записи в Конституции 1977 года насчет «новой исторической общности – советского народа» имелись; в реальности процесс не завершился, но еще одно-два поколения, и этническое своеобразие культур окончательно растворилось бы в советском море. Со всей его серостью, со всей его горечью, со всем его мелководьем. Крах СССР, сначала внутренний, а потом и внешний, поставил новую Россию перед выбором: куда же дальше? Что нас всех объединит? Какие общие ценности, традиции и цели превратят разрозненную массу в гражданскую нацию?