Страшные сказки для дочерей кимерийца

Немного раздражало то, что до сих пор из Дан-Маркаха не было никаких известий. Ладно, пусть вчера они не решились ехать на ночь глядя, но с утра-то пораньше должны же были отправиться, сразу как проснулись, чего тянуть-то? Езды тут — не более двух-двух с половиной поворотов клепсидры, даже если ехать нога за ногу, как любит Атенаис. Давно уже должны быть в замке! Вот же несносная девчонка!

Конан как раз раздумывал, а не послать ли в Дан-Марках двух-трех драконов, причем галопом и с приказом волочь блудную дочерь хоть силком, ежели воспротивиться отцовскому повелению, когда на задний двор прискакал гонец. Не из Кироса — гонец оттуда прибыл еще ранним утром с известиями вполне удовлетворительными — киросский смешанный гарнизон выступит сегодня по дороге на Недреззар.

Новый гонец был из Дан-Маркаха.

Вообще-то это был даже не гонец, а молодой стражник из бронзовой центурии. Он привез послание королю Закарису и — странное дело! — выглядел при этом несколько растерянным. Не испуганным, не взволнованным — в таких нюансах Конан разбирался отлично, любой горец нюхом чует не то что удушающий смрад откровенного предательства — малейший намек, легчайший аромат первых мыслей о возможности такового. Ничем подобным от бойца, слава Митре-заступнику, не пахло, просто выглядел он слегка растерянным и словно бы даже несколько смущенным.

Послание на первый взгляд тоже вроде бы не несло в себе ничего тревожного.

— От сестры, — сказал Закарис, мрачнея и наливаясь угрюмостью, что твоя грозовая туча — дождем. — Поздравляет и шлет пожелания здоровья, если будет на то воля Иштар. Тебе тоже. Она со своими людьми возвращается к себе. Приглашает в гости и просит разрешения захватить с собой твою дочь. В качестве гостьи.

Поначалу Конан даже испытал облегчение. Он все никак не мог решить — стоит ли оставлять Атенаис в Асгалуне, а если стоит — то сколько людей выделить для ее охраны? Очень уж не хотелось тащить девочку с собой в военный поход, но оставлять ее в разоренном замке хотелось не более. Теперь же все складывалось удачно — можно отправить Атенаис в гости к сестре Закариса, добавив небольшой отряд для дополнительной охраны, а на обратном пути и самим заглянуть, раз уж приглашает.

— Нет! — лицо Закариса пошло красными пятнами. — Клянусь чревом Иштар, Нийнгааль — не та женщина, опеке которой я бы доверил ребенка! Тем более — девочку.

— Да в чем дело-то? — Конан начал раздражаться, — И почему, во имя Солнцеликого, я никогда не слышал, что у вас с Зиллахом, да осияет его дух благоволение Митры, есть еще и сестра?

— Ты сам ответил на свой вопрос, киммериец. — Закарис шумно и тяжело вздохнул. — Она не та сестра, которой могла бы гордиться родня. В приличных семьях о таких родственниках предпочитают вообще не упоминать. Тем более — при посторонних… — Он невесело усмехнулся. — Начать хотя бы с того, что она — жрица Деркэто. Высшая жрица.

Конан длинно присвистнул. Да, пожалуй, подобным образом жизни беспутной сестренки вряд ли могли гордиться ее царственные братья. Особенно — в Шеме, где даже в королевском замке женщин держат исключительно на предназначенной для них половине дома. А на общественных церемониях — прячут за специальными загородками. И, возможно, такая девица — действительно не самая лучшая компания для старшей дочери короля Аквилонии.

— Ладно, — сказал он, принимая решение. — Пусть остальные выступают в сторону Шушана, как и было намечено. А мы с драконами сделаем небольшой крюк до Дан-Маркаха. Поглядим там сами, как и что, а потом догоним вас на тракте. Это ненадолго, с помощью Митры еще до заката обернёмся.

— Хорошо, — Закарис кивнул, по-прежнему мрачный, — Я еду с тобой.

— А как же войско?

Закарис сморщился, словно хлебнул прокисшего вина — видно было, что говорить это ему неприятно.

— Сай справится. Думаю, за оставшуюся до заката половину дня он не успеет ничего напортить. Сам говоришь — мы ненадолго.

Конан понимающе хмыкнул. Кое-о-каких проблемах взаимоотношений нового короля Асгалуна и бывшего узника замковой темницы он начал догадываться еще вчера. Сегодняшние откровения Закариса о Нийнгааль (а, главное — выражение камнеобразного лица асгалунского военачальника при этих откровениях!) только подтвердили возникшие у киммерийца подозрения. Впрочем, это было не его дело.

Совсем не его.

— И вот что, — на пороге Закарис обернулся, — Ты, это… со сборами не затягивай.

Лицо его было мрачным.

Настолько, насколько только и может быть мрачным самый мрачный из гранитных валунов самого мрачного капища.

* * *

Мрачность Закариса произвела на Конана не слишком сильное впечатление, но со сборами он тянуть не смог бы, даже если бы и очень захотелось — расторопный Квентий побеспокоился обо всём с вечера.

Вот только выехать все равно удалось лишь после второго послеполуденного колокола. Впрочем, вины ни Конана, ни его центора в этом не было — новому асгалунскому королю оказалось не так-то просто надолго покинуть свой замок, требующий не только поддержания в порядке и охраны, но и ремонта, причем срочного.