Страшные сказки на ночь (СИ)

Войдя, выставила на прикроватный столик содержимое подноса: чайничек, две чашки, горку дымящихся блинов, соусник с вареньем, сливки, мед.

С завтраком мы управились очень быстро.

— Сладкая жизнь — сказала Vetka, поглаживая себя по животу, когда мы покончили с едой и сыто сидели, глядя на пустые столовые приборы.

— Та да — поддакнула я, чувствуя, что последний блин встал комом где-то в горле. Ибо нельзя столько есть. Как в последний раз, честное слово.

— Я полночи читала книгу, — сменила тему напарница — знаешь какое заклинание в ней последнее?

— Откуда я могу знать? — ответила.

— Слыш, а у тебя евреев в роду не было? Отвечаешь вопросом на вопрос, блин.

— Почему не было? Были. Очень горжусь ними.

— Ладно, проехали, а то еще решишь, что я антисемитка. А это не так. Так вот, про книгу. Последнее заклинание, записанное в ней о том, как ведьме продлить жизнь и молодость, принося в жертву младенцев и питаясь их энергией.

— Ну… не удивительно, именно это ведьма и делала, но теперь мы хотя бы знаем, для чего.

— Да, но интересно не это, — Vetka сделала драматичную паузу — а другое. Это заклинание написано месяц назад, а детей воруют уже четыре месяца! Соображаешь, куда я клоню?

— Эээ… ты хочешь сказать, что бравые стражи взяли ведьму, да не ту?

— Именно! Хорошая девочка, умненькая — хвалит меня эта невыносимая командирша.

— Значит, нам надо сходить к следователю и получить разрешение на посещение узницы — размышляю вслух.

— Да! Чтобы узнать у нее, кого она подозревала.

— А если она виновна, а это просто для отвода глаз? — спрашиваю у Vetki.

— Вот для того нам и нужно наведаться к ведьме. Чтобы своими глазами и ушами проверить, виновна она или нет. Все, я пошла переодеваться. Встретимся внизу.

С этими словами Vetka пошла к себе в комнату, а я ринулась одеваться на скорую руку, зная, что ждать она не любит. И тут в самый разгар сборов, мне в глаза бросается знакомый узелок. Не поняла. Что за ерунда? Мы же вчера его оставили на крыльце богатого дома. Как зовут домового? Аркадий? Порфирий? Блин, как??? Онуфрий?

— Домовой, выйди, покажись — обратилась к узелку.

В ответ — тишина.

— Аркадий, выходи! Иннокентий? Митрофан?

— Я Окакий, хозяйка — домовой сидел на кровати и смотрел на меня с явным неудовольствием.

— С чего мне запоминать твое имя, если я тебя отдала хорошим людям?

— Они отнюдь не хорошие — категорично возразил мне мелкий приставала.

— Ерунда! Откуда знаешь? — внимательно на него смотрю.

— Я не читаю мысли, но я вижу души. Вот твоя — светлая, у напарницы — гораздо темнее, много плохого она видела, но в ней самой зла нет. У парня того, что я растворил, душа была черная, он много зла натворил, таких на добрый путь уже не направить. Он бы тебя сгубил, даже глазом не моргнув.

— Это все бездоказательные слова — перебила его.

— Да, ты можешь не верить, хозяйка. Но время рассудит и все расставит по своим местам. Я очень долго живу и много видел. Та семья, которую ты сочла хорошей, на самом деле промышляет плохими делами. В ближайшем будущем и владельцев дома, и их детей ждут тяжелые времена в наказание за их преступления. Поэтому я решил вернуться сюда. Если будет на то твоя добрая воля, хозяйка, то я бы хотел пока остаться с тобой. Пригожусь еще, причем в самое ближайшее время.

Я немного зависла от его тирады. Потом сообразила, что у меня нет времени сейчас это решать и вообще, подобную информацию нужно будет обдумать чуть позже, в более спокойной обстановке. Поэтому просто кивнула в знак согласия, уже выходя их комнаты.

Vetka в нетерпении постукивала ногтями по столу, когда я спустилась.

— Что ты там копаешься, Цветочек? Я уже постареть успела, пока тебя ждала. Пошли, пока меня радикулит не разбил — и, не дожидаясь меня, направилась на выход.

— Пошли, бабуля — ответила ей, стараясь не отставать.

Ответом на эту мою фразу был довольный смех Vetki.

К следователю попасть оказалось очень тяжело. Даже мне, со своей харизмой, пришлось попотеть, чтобы нас проводили к нему.

В кабинет мы зашли вдвоем, но я впереди, а Vetka — сзади, стараясь не отсвечивать (по ее словам). Сесть нам не предложили.

Винсент Рубэ оказался крупным и представительным мужчиной. Короткая стрижка, волосы соль с перцем, угрюмые морщины вокруг рта. Сразу видно, что шутить не привык.

— Господин следователь, доброго дня — поздоровалась я.

— Чему обязан? — угрюмо спросил господин Рубэ.

— Мы по делу Катарины Шанто, обвиненной в колдовстве — стараюсь подпустить в голосе побольше харизмы, но судя по недовольному виду следователя, получается не очень.

— Я знаю, кто такая Катарина Шанто. ВАМ она зачем?

— У нас есть основания полагать, что она не виновна — говорю аккуратно и без эмоций, наблюдая за лицом, сидящего за столом мужчины.

— Исключено. Против нее много улик, без сомнений, она виновна. Спасибо, что зашли и всего хорошего — он уставился в бумаги, делая вид, что нас нет.