Страшные сказки ведьмы-воровки

Парень смерил его презрительным взглядом и, фыркнув, решил пойти к себе в спальню. По дороге детектив убедился, что Джинкис дежурит возле покоев Мая, и набравшись как можно больше наглости, решил заглянуть к ведьме-воровке. Он остановился возле двери, обжигающее чувство предвкушения расползалось по его груди, воспламеняя каждую клеточку. Постучав, он стал выжидать ответа. Дверь приоткрылась, и из темноты показалось сонное личико Эрики.

– Что вам понадобилось в столь поздний час, господин Лисц? – пробормотала она недовольно.

– Я лишь хотел убедиться, что с тобой все хорошо, – тихо ответил Мур, не в силах сдержать улыбки.

– Скорее с тобой что-нибудь случиться, но не со мной, – лукаво ответила девушка и всю ее сонность, как рукой сняло.

– Ах, я такой дурак, все бегаю за тобой, а что ты задумала, до сих пор не выяснил, – с иронией рассуждал Лисц.

– Просто из кого-то детектив так себе, – вздернула бровями Эрика, собираясь закрыть дверь, но Мур не дал ей этого сделать.

– Разве ты не впустишь меня? Опасно ночевать одной, – очаровательно улыбнулся парень, но его уловки не действовали.

– О, какая самоуверенность, просто невероятно, – она взяла Мура за подбородок и добавила, – сосредоточься на том, кто убил охотников.

– Жаклин? Кто еще мог это сделать? – беспечно ответил он.

– Нет, она была в это время в столовой, и ты это знаешь.

– Но в поместье никого больше нет, кроме слуг, а их проверили. Милая, ты опять не в том направлении мыслишь.

Эрика сделалась вмиг серьезной.

– Никого, кроме Фленсика, милый, – она вздернула бровями, и в глазах ее читался укор.

– Все-то тебе известно, – поразился детектив, – не думаешь же, ты, что это он натворил?

– Конечно, это не он, глупенький. Подумай еще, – и она резко захлопнула дверь, прямо перед носом Мура.

4.

На следующий день снегопад только усилился. Снег застилал все кругом, ничего и никого не щадя – его пуховое одеяло из снежинок угрожающе подбиралось к подоконнику первого этажа. Все обитатели дома разбрелись по разным углам, не желая убивать время в обществе друг друга. Беспросветная тоска накрыла поместье, серость небосвода, что едва виднелся, нависала над городом тяжелым предзнаменованием. Дороги замело, как и ожидалось, никто не сможет вернуться к себе домой.

Май за завтраком казался каким-то настороженным, словно он подозревал каждого гостя. Впрочем, мрачные мысли недолго одолевали принца, и спустя двадцать минут, он уже бегал по всему поместью, рассыпая то тут, то там снег забавы ради.

Мур проводил грустным взглядом Эрику, которая после завтрака поспешно удалилась в свои покои, лишь однажды бросив на парня хитрый взгляд. Опустившись в уютное старое кресло в главной гостиной с каким-то сомнительным романом в руках, Лисц неожиданно понял – им не выбраться отсюда, пока ведьмы не учинят расправу над Маем. Какие были у него идеи насчет спасения непутевого наследника? По-прежнему абсолютно никаких. В этом доме не было ни книг, ни путеводителей по колдовству, чтобы отыскать хотя бы какую-никакую лазейку. Сейчас даже в лавке Ника Яшина можно было бы найти что-нибудь полезное, нежели в этом доме.

Мелвин подал апельсиновый горячий шоколад, огонь полыхал в камине и минуты томно утекали – время, как никогда давало о себе знать. В комнате, кроме детектива находились сдержанная старшая горничная Элинор, что бесшумно и незаметно опустилась на стул возле большого окна с шитьем, Жаклин, Габриэль и Мишель, которые коротали день за бессмысленной болтовней и игрой в «Прилс», Билли, что любезно подавал девушкам горячий шоколад и Ян с Шарлот, которые расположились возле камина.

Лисц невольно заинтересовался Элинор. Ему казалось, что она таит в себе намного больше, чем показывает окружающим. Ее лицо было глубокомысленно-задумчивым, а в глазах отражалась невероятная печаль человека, который пережил очень много на своем веку. Она завораживающе вела иглой, и нить, словно паутинка, скользила по ткани так изящно и так элегантно.

– Я обожаю эту старинную вещицу, – прервал мысли Мура резкий и проникновенный голос Шарлотт, которая сидела на подлокотнике, опустив ноги на диван. Она рассматривала локет, что висел у Яна на шее, на длинной цепочке. – Любопытно поглядеть, хранишь ли ты в нем и мою фотографию?

– Может, там вовсе и нет твоей фотографии? С чего бы ей там быть? – улыбнулся вампир, мягко забирая вещь обратно. Он аккуратно убрал локет под рубашку, будто боялся, что кто-нибудь его увидит.

– Там все кого ты любишь, а значит, там есть и я, – нехорошие огоньки заискрились в глазах девушки, но в то же время некая мягкость отразилась на ее лице.

– Что, по-твоему, любовь измеряется подобным образом? – хитро спросил вампир.

– Любовь измеряется верностью и преданностью, ты же это знаешь, – ласково прошептала Шарлотт, поглаживая парня по щеке. Он покорно прильнул к ее ладони с невероятной нежностью.

– И никакие чары не подействуют, как ни старайся, – игриво проговорил Ян, – как посмел я позабыть столь изящное правило.

– У четырех стихий всегда шесть концов, – загадочно произнесла девушка.