Страшные сказки ведьмы-воровки

– Прямо, как у твоего печенья, – ответил ей вампир.

Мур жадно наблюдая за этой парочкой, окончательно растерялся. Складывалось впечатление, что у этого вампира полно злобных двойников, которых детектив периодически встречал. В противном случае как еще можно объяснить такую резкую смену характера?

На этом вампир с ведьмой умолкли, и какое-то время сидели в тишине. Ян вновь, как тогда на чаепитие, прижался к Шарлотт и, обняв ее за колени, тревожно уставился в огонь, что отражался искорками в его глазах. Девушка же о чем-то глубоко задумалась, машинально перебирая его волосы.

Билли все сновал туда-сюда, заменяя Мелвина и выполняя разного рода прихоти. Роман Муру особо не нравился, ведь просто невозможно сосредоточиться на сюжете, когда перед твоим носом происходит нечто необъяснимое. От безысходности он раскрыл почитать другую, припрятанную книгу, что взял до этого с полки.

Вскоре Ян куда-то ушел, поцеловав на прощание Шарлотт в щеку. Детектива было все труднее убедить в том, что вампир боялся свою хозяйку. Да и хозяйка ли она ему? «Он умолял его спасти, но ему это было вовсе не нужно» – подумал сыщик, погрузившись вновь в свои мрачные мысли.

Неожиданно Элинор тихо и печально запела, тем самым прервав раздумья Лисца. Ее умиротворяющий, почти что скорбящий голос будто был частью необъяснимой тишины и покоя. Продолжая свое шитье, она с точной аккуратностью водила нитью, словно дирижировала сама себе и изредка бросала тяжелый взгляд в окно:

Увядает листва, покрываясь льдом

Морион плачет под своим окном,

Все замирает и падает ниц

Не слышен зов одичалых птиц,

Он слезы льет по прекрасной Лисе

По лицу ее, по желанной красе,

И локон ее, обнимая, хранит

Сердце его от боли молчит,

И в гавани этой меж духов и грез

Все повторяет самый страшный вопрос:

«Ах, отчего ушла ты, исчезнув в тиши,

Обернувшись лисою, скрылась в глуши?

Ах, отчего ты в темной роще пропала,

И меня с собою бежать не позвала?»

Смерть застыла, внимая словам Мориона

Не отвесив ему ни одного поклона,

Косу свою черную над ним занесла

И душа Мориона навсегда отцвела,

Белые локоны поседели в мгновение

Со смертью он обрел вдохновение,

Бестелесным духом навеки облик

В темной роще Лисы раздался крик:

«Ах, отчего ушел ты, исчезнув в тиши,

Обернувшись духом, скрылся в глуши?

Ах, отчего ты в царстве мертвых пропал,

И меня с собою бежать не позвал?».

Услышав ее пение, Мур ужаснулся, сколько было в нем необъяснимой и таинственной печали. Ухватившись за слова песни, детектив поспешно спросил, как только служанка закончила:

– Госпожа Элинор, что это за песню вы сейчас пели? Кто ее автор?

Женщина вздрогнула, словно мысленно она находилась далеко отсюда, и, бросив тяжелый взгляд на сыщика, спокойно ответила:

– Это старинная морионская песня, ее часто пела одна из моих подопечных.

– То есть, это основано на эльфлянском фольклоре? – допытывался Мур.

– Должно быть так. Я не особо хорошо в этом разбираюсь, – затем она стала более серьезной и грозным голосом осведомилась, – а что вас так заинтересовало?

Жаклин, Габриэль, Мишель, Шарлотт и даже Билли уставились на Лисца.

– Да ничего… – почему-то смутился Мур, поспешно уткнувшись в книгу Евгении Казановой, и невольно мельком прочел первую попавшуюся строку: «Присмотрись, нечисть повсюду. Всюду ложь».

Он поднял глаза и увидел, как Элинор, собрав наспех свое шитье, вылетела из комнаты. Детектив тоже решил покинуть гостиную, ведь оставаться среди данного круга лиц ему совершенно не хотелось. Он лениво прошелся вдоль портретов по темным коридорам меж приглушенного света, что крался и подсматривал за каждым.

Тревожная мертвая тишина воцарилась в этих стенах, отчего Лисцу становилось еще больше не по себе. Белая буря за окном, то поднималась, то шла на спад, зло, подгоняя заледенелую крупу – она отчаянно билась в окна и нещадно разбивалась о стекла. В бессмыслии детектив добрел до того самого балкона, на котором месяц назад Май заворожено глядел на луну. Мура передернуло от столь странного воспоминания, от скуки он стал рассматривать портреты, на одном из которых был изображен мужчина тридцати лет, внешне очень напоминавший Кристофера.