Страшные Соломоновы острова (СИ)

Да-а... Наделал дождик делов. Пепелац надсадно ревел, забрасывая гигантскими ошметками грязи себя, придорожные кусты и вообще все в пределах досягаемости. Ныряя и оскальзываясь, он упрямо полз по совершенно раскисшей лесовозной колее, превратившейся в два бесконечных рва, почти до краев заполненных мутной водой. Хуже всего было то, что пространства для маневра не было вовсе. Дорогу с обеих сторон стиснул непроходимый подлесок, да и обочина представляла собой некое подобие бруствера из отброшенного в сторону колесами многочисленных машин грунта.

- Давай, солнышко, давай. Еще пятьсот метров и будет тебе счастье,- рычал я, вцепившись зубами во взбесившуюся баранку.

И тут мы сели.

"Нива" еще раз в отчаянии ткнулась вперед-назад, выбрасывая из-под колес фонтаны коричневой жижи, и обессилено замерла, запаленно поводя дымящимися боками.

Полный аут.

Я открыл дверцу и, оценив уровень стоящей прямо под порогом воды, жизнерадостно объявил:

- Граждане-товарищи, наш лайнер прибыл на станцию "Полный пипец". Время стоянки не ограничено. Просьба всем покинуть салон. Мужчинам желательно раздеться по самое "Вася не балуй", ограничившись труселями, кроссовками и перчатками. Даму выносим на руках. Температура за бортом примерно плюс двенадцать жары.

- Чем круче джип, тем дальше за трактором шлепать, - пробухтел Димыч, разоблачаясь и прыгая в воду.

- Ржевский! Прекратите болтать ерундой и примите даму, - трепетно настроил я друга на свершение трудовых подвигов и подтянул к выходу Змею.

Через пять минут сдержанная палитра осеннего леса несколько оживилась наличием трех полуголых, интенсивно покрывающихся мурашками озноба особей мужского пола, которые, почесываясь и возбужденно хлопая себя по мокрым голым ляжкам, нервно осматривали со всех сторон унылую от своей беспомощности машинку, чрезвычайно напоминавшую захлебнувшегося от собственной жадности навозного жука.

- Ну что, пробуем толкнуть враскачку? - неизвестно на что надеясь, озвучил программу-минимум Димыч, упираясь мощным плечом в центр крышки багажника.

Дитер догадливо, но весьма опрометчиво принял аналогичную позу чуть правее. Я скептически пожал плечами.

- Мальчики, вы позволите мне вас снимать? Без этого эпизода мой фотоотчет будет неполным, - навела телефон на живописную композицию наша ползучая папарацци.

- Да сколько угодно. Пока рука не отсохнет. Только встань, пожалуйста, чуть впереди и сбоку от капота, - дальновидно посоветовал я. - И объясни Мелкому, что машину нужно раскачивать, стремясь увеличить амплитуду. Пусть ловит движения Димыча и делает как он. Толкать не руками, а всем корпусом, - и подвывая от предвкушения тепла включенной на полную мощность печки, я ласточкой впорхнул в салон. Лепота.

- Пошел! - услышал я рык друга и, почувствовав продольные колебания кузова, аккуратно, стремясь избежать проскальзывания покрышек, - дал газ. Газ - сцепление, газ - сцепление... "Нива", неуклонно зарываясь в трясину колеи, потихоньку раскатывала себе площадку для рывка. Выжав в очередной раз сцепление и позволив ей максимально оттянуться назад, я, услышав сзади истошное "Давай-давай!", плавно тронул педаль газа, медленно втапливая ее в пол.

Пепелац, свирепо воя, завис в верхней точке, лихорадочно цепляясь за драгоценные миллиметры столь необходимого ему твердого грунта и, подпираемый сзади могучим вековым пнем-Димычем и никакосовой осинкой-Симпсоном, грузно перевалился через край погибельной ямы. Прокатившись для верности еще с десяток метров, я остановился и вылез из машины.

Открывшаяся взгляду картина... нет, не маслом, а... впрочем, неважно чем, была достойна кисти величайшего из славной плеяды живописцев-баталистов - маэстро Верещагина Вэ Вэ.

- Да! О да! Великолепно! Феерично! - сладострастно стонала в творческом угаре Хеля, рискованно приплясывая на самом краю бруствера. Целясь телефоном на вытянутой руке в сторону свершившегося действа, она весьма напоминала исступленно молящуюся на образок каноническую Марию Магдалену, выпрашивающую себе вожделенную индульгенцию после очередного непотребства.

- Повезло. Думал, без "хай джека" не обойдемся, - резюмировал я, старательно хмуря брови и изо всех сил пытаясь загнать в глубину безудержно рвущийся наружу идиотский смех.

Застывшие в оторопи посреди развороченной "Нивой" лужи две гротескные фигуры недобро поблескивали светящимися белками глаз из-под бурой коры щедро забрызганных грязью лиц. Мелкие фрагменты особенностей телосложения совершенно терялись под толстым слоем глины, с материнской заботой облепившей их многострадальные туловища.

- Чего уставились? Ехать будем? - сварливо произнес один из буратин голосом Димыча. И, чертыхаясь, стал выбираться наверх, протягивая одновременно руку товарищу по несчастью.