Страшный человек

— Сомневаюсь я, что он организатор, Николай Иванович.

— Не он это. Надо отменять розыск за отсутствием улик.

— Я подам документы.

— Интересная статья! Надо будет съездить в монастырь с частным дружественным визитом.

— Съезди, конечно. Я слышал, нас с тобой Котляр к награде представил? — давился смехом Зайцев. — Дырку-то вертишь?

— Пошел ты, Вася, — беззлобно ответил Токарев.

Оказалось, что, когда полковник отправил документы представления к награде в министерство из прокуратуры, встречным курсом пришел запрос с копией жалобы Волкова на злоупотребления Токарева и его помощников при ведении допроса. Прокуратура требовала провести расследование и обязательно всех перечисленных наказать. Видимо, вне зависимости от результатов расследования. В итоге договорились: прокуратура закрывает дело против следователя, Котляр отзывает наградные документы. «Не вашим, не нашим, — резюмировал начальник, непонятно кого имея в виду. — Надеюсь, ты не в обиде».

— Ну и черт с ними, — выругался он. — Одна медалька у меня уже есть, песочная, за выслугу медали никто не отменял. За душителей награждали как-то. А на размерах пенсии это не отражается. Достал меня все-таки Волков, отомстил.

2

По гладкому двухполосному шоссе, через леса и поля, Токарев с супругой летели в монастырь. По мере удаления от города ветровое стекло автомобиля покрывалось убитыми насекомыми, кровь и тела которых, размазанные дворниками, сразу каменели.

Фактически Токарев уже был в отпуске, билеты на поезд взяты на понедельник, чемоданы почти собраны, впереди месяц счастья и комфортного безделья среди фруктов и молодого домашнего вина.

Поначалу Николай Иванович не планировал брать с собой на выезд Валентину, но она, когда узнала, куда и зачем он собирается, поставила вопрос ребром. Тем более она что-то слышала о матушке Софье от женщин и имела личную цель, о которой отказывалась сообщать. Более того, она надеялась, что, благодаря служебному положению мужа, ей не придется стоять в очереди.

По мере приближения Токарева охватывало необъяснимое волнение. Будто тень Титова, с которым он не хотел больше встречаться, нависала над монастырем и грозила потрясениями его истерзанной душе. Через сорок минут пути за очередным поворотом вдруг возникло чудесное зрелище.

На горке возвышался старинный монастырь, обнесенный белой стеной с башенками и откосами, за которой горели золотые купола двух церквей и высоченной пятидесятиметровой колокольни. Площадка возле въездных ворот оказалась сплошь заставленной автомобилями и автобусами. Около сотни человек прятались в тени деревьев, ходили по площади от машины к машине. Местные бойкие люди устроили рядом с воротами небольшую торговлю едой, некоторые приглашали к себе постояльцев на ночлег.

Токарев с большим трудом нашел место для своей машины, вышел на улицу, утирая пот со лба. Валентина смотрела на него с надеждой и недоверием, понимая, что вряд ли без скандала он воспользуется своим удостоверением. Она оставила мужа под деревом, а сама пошла к воротам, разбираться с порядком приема населения матушкой Софьей. Через несколько минут она вернулась.

— Коля, я всё узнала, — торопливо говорила она. — Тут по записи. Создана инициативная группа, которая ведет запись, присваивает номера и пропускает к воротам. Номера на ладошках записывают. Можно купить очередь в первой десятке, стоит три тысячи. Некоторые местные нарочно занимают очередь, а потом ее продают. В день она принимает человек по пятнадцать, так что лучше приезжать в будни, есть шанс попасть в тот же день. Иногда она сама выбирает людей, описывает их как-то, и ее помощница находит того, кто ей нужен. Но это крайне редко. Что еще? С прессой она не встречается, с представителями власти и чиновниками тоже. Вот так!

— Зря приехали? — с облегчением спросил Токарев. — Назад?

— Вот еще. Ты подойди к монашке на воротах, скажи, кто ты. Она не может тебя остановить, ты же следователь. Вдруг ты по служебной надобности? То-то же!

— Ты издеваешься, Валентина? По какой надобности? Это же не бордель и не подпольное казино.

— Ну и что? А вдруг тут преступник скрывается?

— Нет тут никого! Мы по другому делу. Иди, записывайся в хвост. Пойдем как все.

Валентина презрительно отвернулась и ушла в толпу. Токарев сел на травку, прислонился спиной к стволу огромного дуба и закрыл глаза. «Вот и хорошо, — подумал он. — Нечего ворошить прошлое. Дело закрыто. Кухарчук в СИЗО допрашивается следователями из Москвы, Симигина свои кончили. Титов пропал, как и обещал. Нечего больше копать. Дело скоро передадут в суд. А любопытство в нашей работе — враг номер один».

— Коля, — услышал он восторженный шепот жены. — Она зовет тебя.

Он открыл глаза, словно проснулся.

— Софья?

— Да. Ко мне монашка подошла, говорит: «Вы жена следователя? Пусть он зайдет». И ушла. Пошли, а? Что-то мне не по себе. Откуда она узнала-то? Ты не говорил?

— Кому?

— Не знаю. Кому-нибудь. Коля, я боюсь. Спроси у нее, если можно, что-нибудь про Кирюшу. Я за тем и ехала. Спроси можно мне с тобой? Ну, иди же, иди. Ждет ведь.