Страшный дар

В тот день, когда ее жизнь разбилась вдребезги, Лавиния получила записку от Джеймса. Он звал ее к гроту. Лавиния удивилась. Она не рассчитывала на скорую встречу с ним. Слишком много на Джейми обрушилось за последнюю неделю: гибель брата, смерть отца. Одни похороны, другие похороны. И сегодня Лавиния полдня проплакала: жалела Уильяма, жалела Джейми, и еще ей было страшно, как все сложится теперь. Однако она верила, что Джеймс придет в себя и они воплотят все свои планы. Вернее, все ее планы.

Получив записку, она обрадовалась: быть может, он немного оправился? Слава Богу. На похоронах отца он выглядел жутко. Неживым. Даже хуже, чем на похоронах брата. Лавинии даже показалось – не только его близкие умерли, но что-то умерло и в Джеймсе… Но она отогнала эту мысль, как неприятную и недопустимую. Джейми сильный. Он справится.

И все же, когда он ее позвал, она задохнулась от счастья и несколько мгновений простояла у окна, сжимая записку в трясущихся пальцах и шепча: «Теперь все будет хорошо… Теперь все будет хорошо…»

Ей так нужно было встретиться с ним!

Ей так нужно было, чтобы Джейми вернулся к реальности и к ней и чтобы он наконец решил главную проблему, которая встала перед Лавинией в полный рост…

В общем, ей нужно было, чтобы Джеймс Линтон как можно скорее просил ее руки. Пусть даже это неприлично так быстро после похорон… Он должен. Должен ее спасти!

Сэр Генри Мелфорд дал Лавинии время на раздумье, заявив, что понимает ее смущение и нерешительность, но матушка считала, что даже раздумывать глупо, надо как можно скорее ответить ему согласием и объявить о помолвке, потому что такая удача случается раз в жизни, ведь сэр Генри – богатый и знатный господин, а то, что в возрасте, так даже хорошо, когда муж опытнее и мудрее жены. Для матушки все было хорошо в сэре Генри. А Лавиния, хоть и вела себя с ним смело и даже дерзко, на самом деле почему-то боялась его больше, чем любую нечисть. И надо как-то объяснить Джеймсу, что принять решение необходимо, что он должен спасти ее от сэра Генри как можно быстрее, потому что матушка… Матушку не переупрямишь. Да и права она: другого такого жениха Лавинии не найти. И если Джеймс на ней не женится… Тогда – ничего не поделаешь. Придется выходить за сэра Генри, пока он не передумал. Иначе – что? Куда ей деваться? За кого замуж? За одного из безмозглых друзей Дика? И какая жизнь ждет жену небогатого офицера? Не говоря уж о том, что все они восхищались ее красотой и ухаживали за ней, но еще ни один не просил ее руки. И ни один не навестил ее после смерти Дика.

Господи, как все непросто. Убежать бы отсюда. Третья дорога… Джейми, забери меня с собой туда! Там мы будем счастливы и свободны.

Ей хотелось бежать к нему навстречу, но, конечно, Лавиния не побежала. Она пришла. Так, будто просто прогуливалась. Небольшой моцион перед сном.

Чего она ожидала? Объятий. Поцелуев. Может быть, слез. Нет, он не заплачет. Она заплачет вместо него. Может быть, он позволит ей обнять себя и хотя бы на какие-то мгновения защитить от всего мира.

Джеймс стоял возле грота. Бледный, осунувшийся, в глубоком трауре. Лицо отрешенное. И Лавиния почувствовала, что волна ее радости разбивается о его внутреннюю замкнутость, как об утес. Она обняла его, и он приобнял ее за плечи. Но сразу же чуть отстранил. И был каким-то не таким, и все было не так, и даже пахло от него неправильно: не зеленью и родниковой водой… Нет, теперь аромат его одеколона смешивался с сухим, першащим запахом старых бумаг и чернил.

Наконец он вновь потянулся к ней, но обнимать уже не стал, а заключил ее ладонь в свои и пожал прочувствованно и с благодарностью, как и подобает джентльмену, к чьему горю снизошли. Как и подобает доброму другу. Но они же не друзья! Что на него нашло?! И прежде чем он произнес глупую формальность, что-нибудь вроде «Благодарю вас за соболезнования, мисс Брайт, и ценю вашу поддержку в столь трудную минуту», она заговорила:

– Джейми, я так счастлива, что ты пригласил меня сюда, что я могу увидеть тебя наедине, безо всех этих людей, которые мешали нам… мне… просто увидеть тебя. Я могу что-нибудь для тебя сделать, как-то тебя утешить? То есть я понимаю, что это невозможно, но хоть немножко сделать так, чтобы тебе было не так плохо…

Она снова потянулась к его лицу, погладила по щеке… Но Джеймс судорожно стиснул ее пальцы, словно удерживаясь, чтобы не стряхнуть ее руку. Неужели она допускает слишком большие вольности? Какими глазами он посмотрит на нее, если она попробует его поцеловать, как между ними давно уже было заведено?

– Утешить? – тихо отозвался он. – Боюсь, что утешения отныне станут моей прерогативой, а дружеские беседы сменятся увещеваниями и наставлениями… Совсем скоро, Лавиния.

– Джейми, о чем ты говоришь? – осторожно спросила Лавиния, хотя она уже догадывалась, о чем он говорит, но поверить в это не могла и не хотела. И не об этом он должен был говорить ей сейчас, не об этом, он должен был что-то придумать, чтобы спасти ее, что-то решить, что спасет их обоих…