Страшный дар

Печально улыбаясь, он погладил ее по голове, как испуганного и обиженного ребенка.

– Ты знаешь, о чем я веду речь, Лавиния. Как и я, ты чувствуешь дыхание осени, и совсем скоро июльская пыльца пеплом осядет на наших губах. Дни поста, «пепельные дни», грядут в сентябре.

– Джейми, о чем ты говоришь?

– О четырнадцатом сентября, о Дне Крестовоздвижения. К этому времени мне нужно будет подготовиться к экзаменации, и я не представляю, просто не представляю, как столько всего выучить! Теология! Если прежде я интересовался ею, то уж в очень специфическом ключе. История церкви! Ответы на вопросы вроде «Проведите параллели между характером Моисея и Христа» или «Какова этимология слова «дьякон»?» Мне придется опустошить всю свою память и лихорадочно набивать ее чужими словами.

Заметив, что она по-прежнему ничего не понимает или изо всех сил старается не понимать, он ответил напрямую:

– Священников рукополагают четыре раза в год, во время дней поста. В сентябре мое рукоположение, Лавиния. Я принимаю сан.

У Лавинии возникло ощущение, что ей прострелили грудь навылет и она не может вдохнуть: воздух не может попасть в легкие, и жизнь горячим потоком хлещет из раны… Ощущение было таким отчетливым, что она прижала ладонь к груди. А вот набрать воздуха, чтобы ответить ему, она так и не сумела, поэтому получился только жалкий мышиный писк:

– Почему, Джейми?

Вдохнуть наконец удалось. Удалось даже посмотреть ему прямо в глаза.

– Джейми, ты не хочешь этого. Ты никогда не хотел. Ты презирал все это… А сейчас некому тебя принудить. Джейми, ты же выбрал дорогу. Мы выбрали. Другую дорогу… Пожалуйста, Джейми. Сбрось этот морок. Опомнись.

– Некому принудить? – он вдруг так ударил кулаком по стене грота, что с нее попадали раковины. – А что если мне не требуется принуждение? Бывает же так, что внезапно осознаешь чужую правоту, после чего отрицать ее становится непростительной глупостью. Лорд Линден… он убедил меня, Лавиния. Как жаль, что он не нашел столь же убедительных слов лет десять назад или что милосердие не позволило ему прислушаться к здравому смыслу и придушить меня в колыбели.

– Твой отец… Это все-таки твой отец. – Лавиния почти выплюнула эти слова, не в силах сдержать отвращение. – Джейми, ты сейчас не в себе. Но поверь мне, пожалуйста, поверь, все кончилось, теперь мы просто можем об этом забыть и… жить, как хотели. Как планировали. Джейми, забудь это безумие. Он не прав, он никогда не был прав. И он… Он даже тебе не отец, чтобы ты чувствовал себя обязанным покориться слову его. Джейми, пожалуйста, не думай об этих глупостях. Подумай сейчас обо мне. Ты же знаешь, сэр Генри Мелфорд сватался ко мне, и мама… она хочет… как все же родители умеют портить нам жизнь! Но я-то как раз не могу восстать против воли матери. По крайней мере, сама. Одна.

Лавиния умоляюще посмотрела в лицо Джеймса, а в мозгу у нее отчаянно билась одна мысль: он не может так поступить с ней, не может, не может, не может! И в тот же миг Джеймс рывком прижал ее к себе, словно соперник уже стоял перед ним.

– О чем ты говоришь? – Он едва не задыхался от негодования. – Он всегда интересовался тобой, но он всем девицам не дает прохода, хотя едва ли сможет нанести им физическое оскорбление – годы не те… Не может же твоя матушка не знать, что барон Мелфорд из себя представляет! А если нет, то я могу объяснить ей, хотя ума не приложу, как объяснять такое без обиняков… Мне рассказывали, будто в молодости он лечился от дурной болезни и таким способом… тогда еще верили, что болезнь покинет тело, если передать ее существу совсем невинному… если передать ее ребенку… Лавиния, твоя матушка сошла с ума.

Лавиния вздохнула с облегчением и уткнулась лбом в грудь Джеймса. Он не бросит ее, как она только могла подумать…

– Матушка в отчаянии после смерти Дика. Отца это тоже подкосило. А сэр Генри… Он умеет быть милым. Очаровать матушку ему ничего не стоило, ты же знаешь, какая она и насколько для нее важно все это… Богатство, аристократизм. Она с ума сошла от одной мысли, что я могу стать леди Мэлфорд. – Лавиния презрительно усмехнулась. – И думаю, разум уже к ней не вернется…

Лавиния отстранилась и снова заглянула в глаза Джеймсу.

– Джейми, ты же спасешь меня, правда? – Она улыбалась доверчиво и обожающе. – Давай убежим… Я понимаю, ты сейчас горюешь, и это было бы ужасно, если бы прямо сейчас… Но буду сопротивляться, сколько смогу… Боюсь, не слишком долго. Джейми, увези меня. Давай сделаем то, о чем мы мечтали. Я готова идти с тобой по Третьей дороге, какие бы опасности ни подстерегали нас. Я готова разделить с тобой все что угодно.