– Может, ее не нужно останавливать, – узник апатично побряцал цепью. – То, что она вообще может путешествовать, означает, что нечто фундаментальное изменилось. Возможно, ты не сможешь ее догнать, пока она не внесет изменения в изначальное проклятие.
– Но… – Дэниел не знал, что сказать. Рыдания поднимались в груди, топя его сердце в потоке стыда и грусти. – Я ей нужен. Каждая секунда – это целая вечность. И если она сделает неправильный шаг, все может быть потеряно. Она может изменить прошлое и… перестать существовать.
– Но такова суть риска, разве нет? Ты ставишь все на малейшую надежду, – его прошлый «я» потянулся, почти дотронувшись до руки Дэниела. Они оба хотели соприкоснуться. В последнюю секунду Дэниел отдернул руку.
Его прошлый «я» вздохнул.
– Что если дело в
– Невозможно, – фыркнул Дэниел. – Посмотри на меня. Посмотри на себя. Мы безотрадны без нее. Мы ничто, когда мы не с Люсиндой. Нет причин, по которым моя душа не хотела бы найти ее как можно быстрее.
Дэниел хотел улететь отсюда. Но что-то не давало ему покоя.
– Почему ты не предложил присоединиться ко мне? – наконец спросил он, – я бы отказался, конечно, но некоторые другие… Когда я встречал себя в другой жизни, они хотели присоединиться. Почему не ты?
Крыса проползла по ноге узника, останавливаясь понюхать кровавые цепи вокруг его лодыжек.
– Я однажды сбежал, – медленно сказал он. – Помнишь?
– Да, – ответил Дэниел, – когда ты, то есть
Узник отклонился назад и погремел цепями.
– У нас не было другого выхода. Это было самое близкое к ней место, – он прерывисто вздохнул. – Так сложно, когда она где-то между. Мне всегда кажется, что я не могу жить дальше. Я был рад, что герцог предвидел мой побег, понял, куда я отправлюсь. Он со своими людьми ждал в Савойе, за обеденным столом моего хозяина. Ждал, чтобы потащить меня обратно, сюда.
Дэниел помнил.
– Наказание казалось мне заслуженным.
– Дэниел, – несчастное лицо узника исказилось, словно его ударило током. Он снова выглядел живым, по крайней мере ожили его глаза. Они светились лиловым. – Кажется, я понял. Учись у герцога.
Дэниел облизнул губы.
– Прости, что?
– Ты говоришь, что все эти жизни гнался за ней. Делай, как герцог сделал.
– Но я не знаю, куда отведут ее вестники.
– Конечно же знаешь, – настаивал его прошлый «я», – у тебя должны быть размытые воспоминания о том, где она окажется. Может, не о каждом шаге на ее пути, но в итоге все должно закончиться там, где началось.
Молчаливое понимание возникло между ними. Проведя руками вдоль стены рядом с окном, Дэниел вызвал тень. Она была невидимой в темноте, но он почувствовал, как она движется к нему, и ловко придал ей форму. Этот вестник казался таким же отчаявшимся, как и он сам.
– Ты прав, – сказал он, рывком открывая портал. – Есть одно место, куда она точно направится.
– Да.
– А ты… Ты должен воспользоваться своим собственным советом и покинуть это место, – мрачно сказал Дэниел, – ты здесь гниешь.
– По крайней мере, боль тела отвлекает меня от боли в душе, – сказал его прошлый «я». – Нет. Я желаю тебе удачи, но не покину этих стен, пока она не устроится в своей следующей инкарнации.
Перья на крыльях Дэниела взъерошились за его плечами. Он пытался разобраться во времени, жизнях и воспоминаниях в своей голове, но продолжал кружить вокруг одной надоедливой мысли.
– Она… Она уже где-то устроилась. Она зачата. Ты разве не чувствуешь?
– Ох, – тихо произнес его заключенный в тюрьму прошлый «я» и закрыл глаза. – Не уверен, что вообще могу что-то чувствовать, – узник тяжело вздохнул. – Жизнь – это кошмар.
– Нет, это не так. Больше не так. Я найду ее. Я спасу нас обоих, – закричал Дэниел, отчаянно желая выбраться отсюда и делая еще один отчаянный прыжок наудачу во времени.
Глава 13
Обреченные
Что-то хрустнуло под ногами Люс.
Она подняла подол своего черного платья. Слой брошенных на землю скорлупок грецких орехов был таким толстым, что она увязала в этой массе коричневых осколков по пряжки своих изумрудно-зеленых туфель на высоком каблуке.
Она оказалась позади шумной толпы людей. Почти на всех вокруг нее была одежда блеклого коричневого и серого цвета. На женщинах были длинные платья с рюшами на корсете и широкими манжетами на конце рукавов колоколом. На мужчинах были узкие штаны и плоские шерстяные шляпы, на плечах широкие накидки. Она раньше никогда не выходила из вестника в таком многолюдном месте, но вот она здесь, посреди забитого амфитеатра. Все вокруг было ужасно громким и пугающим.
– Берегись! – Билл схватил ее за шиворот бархатной пелерины и дернул назад, прижимая к деревянным перилам лестницы.