Страсть Черного Палача

– Я думал, что мщу за свою дочь, – резко поднял голову он. – За девушку, которую, как мне казалось, убил именно Вальдис. А вовсе не мой зять, обвиненный Грегором Вильерт.

Дрэгон бросил привычный гневный взгляд на Черного палача. Впрочем, эмоции тут же сменились страхом и сожалением.

– С вами все ясно. И я еще оглашу решение за нарушение вами обязанностей, – протянул император и вдруг снова посмотрел на меня. – А пока вернемся к суре Мальтер, выпустившей вместе с мастером пыток несчастного, избитого заключенного.

Он некоторое время молчал, а потом раздалось мрачное:

– Отсюда следует лишь одно. Либо вы, Лилиана, тоже являетесь участницей заговора мэссины и моего брата, либо и впрямь в вашем лице империя узнала нового оракула.

Я вздрогнула, на секунду вновь почувствовав себя в шаге от виселицы. А потом глубоко вздохнула и, глядя прямо в глаза повелителю, произнесла:

– Второе утверждение верно, ваше светлейшество. И, хоть я нигде и никогда не проходила обучение магии, все же в любой момент могу доказать свою правоту.

Император несколько секунд прожигал меня внимательным, цепким взглядом, после чего кивнул.

– Вам действительно придется доказать свои слова на деле.

А потом он резко встал, глядя только нас с Грегором.

– Я предлагаю вам лишь один шанс на то, чтобы сохранить свои головы.

В тоне его голоса зазвучал металл и что-то еще. Нечто неуловимое и загадочное. Однако это не помешало мне испугаться до мозга костей, напряженно вслушиваясь в слова.

– Грегор Вильерт будет продолжать свои обязанности императорского мастера пыток. Лилиана Мальтер станет следующим оракулом. Вы оба будете служить империи Архаров так, как умеете. Будете служить мне. Если однажды вам вздумается передумать и уйти с должностей, вы оба будете приравнены к государственным преступникам.

Слова прозвучали, как мягкий, но все же приговор. В конце речи повелитель ударил кулаком по столу, словно для того, чтобы усилить эффект. Хотя я и так тряслась, как кролик перед удавом. Но, стоило повернуть голову, и увидеть самодовольно улыбающееся лицо Грегора, как тучи рассеялись.

Нас вывели из зала, где Линарий Второй продолжал разговор с другими присутствующими. Заседание по делу о нашей невиновности плавно перерастало в дело о покушение на императора.

– Чего ты так улыбаешься? – не удержалась я, когда Грегор ухватил меня за талию и притянул к себе. В нем не чувствовалось даже капли напряжения, которое поселили во мне последние слова повелителя.

– Потому что я счастлив.

– Но ведь нас фактически приговорили к смерти! Или к пожизненной кабале. С одной маленькой поправкой. Теперь мы обязаны до глубокой старости служить императору. За нами будут следить, как за преступниками, ожидая малейшей провинности!

Грегор улыбнулся еще шире. А потом вдруг прижал меня к колонне, крепко обнимая и заглядывая глубоко в глаза.

По позвоночнику прокатилась горячая волна, скрывшись где-то внизу живота. Мы стояли в небольшом холле на некотором расстоянии от коридора, и от глаз случайных прохожих нас отделяла лишь толстая колонна.

Как тогда, после императорского ужина…

И, хвала Светлой деве, вокруг никого не было.

– Нет, моя рыжая лилия, – мурлыкая, ответил он. Потом убрал прядь волос с моего лица, не целуя, но мягко касаясь губами кожи сперва у виска, потом у щеки, и в конце под самым ухом. – Это значит, что мы будем всегда подле его светлейшества. На балах, празднествах и государственных приемах. Ты будешь его правой рукой, а я – левой. Самые желанные гости в столице. Самые опасные маги в империи. Самые блестящие придворные…

– Но… – начала было я, смущаясь и краснея. Жар поднимался из глубины существа, медленно гася разум. – Как же его слова? Тон?

Грегор по-доброму усмехнулся.

– Линарий всегда очень внушителен, когда хочет привязать к себе кого-то. На самом деле его приговор – величайшая милость, о которой мечтали бы сотни мужчин в столице. О которой мечтал я…

– Мужчин? – мозг окончательно отказывался понимать Грегора, пока тело медленно плавилось в его руках.

Пальцы Черного палача скользнули по талии, сжали бедра. А одна ладонь опустилась ниже, бесцеремонно задрав длинную юбку. Но, что еще ужаснее, на его руке я не почувствовала перчатку. Горячая кожа обжигала, как раскаленная лава. А я была уверена, что в зале на нем были перчатки! Если Грегор снял их прямо во дворце, где его возможности напугали бы так много людей, это могло означать только одно. Так просто мне уже не выскользнуть из его объятий.

– Конечно, мужчин, – раздался жаркий шепот, и губы коснулись моей мочки, сладко ударив по нервам. – Ведь мы будем работать в одной и той же тюрьме, Лилиана. И каждый день я буду рядом с тобой. Смогу вдыхать твой запах, накручивать на пальцы огонь твоих волос…

Я вздрогнула и тихо выдохнула, когда мужчина забрался рукой в мою прическу, безжалостно распуская ее на локоны. Затем погрузил в них руку, легонько потянув, в то же время втягивая воздух возле моего уха.