Страсть герцога

– Нет, дурень ты старый. Это была рю Что-то-там. – Шмыгнув носом, миссис Грисли села. – «Рю» – это, знаешь ли, по-французски «улица». Руан здесь вообще ни при чем. Это была какая-то рю.

Когда мистер Грисли сел рядом с ней, Максимилиан наклонился вперед и, понизив голос, произнес:

– Как я и говорил вам, Грисли. Я встретил его в Париже.

– Но я не думаю, что он живет в Париже, – сказала миссис Грисли. – Я могла бы поклясться, что раньше он жил в Тулоне. Нет, подождите. Он мог упоминать Париж. – Внезапно она взглянула на него с подозрением. – А вы разве не знаете, где они жили? Вы же женаты и все такое.

– Я виделся с ее братом всего однажды, в Париже. И предположил, что там они и жили. Она не слишком-то любит распространяться о своей жизни во Франции. – Увидев, что к дилижансу приближается Лизетт, Максимилиан добавил: – Не нужно донимать ее по этому поводу. Мне не хочется…

– Где вы с вашим братом жили во Франции, миссис Кейл? – спросила миссис Грисли, когда Лизетт оказалась у повозки. – Я помню, что вы мне говорили, но забыла, где именно.

Скрипнув зубами, Максимилиан выбрался наружу, чтобы помочь Лизетт забраться внутрь. Поднимаясь в дилижанс и усаживаясь, она странно на него посмотрела.

– Он живет на вилле, разумеется. Очень милой, стоящей на берегу реки.

Герцог забрался в повозку следом за ней.

– Да, но в каком городе? – настаивал он. Взялся за гуж – не говори, что не дюж. Теперь он мог использовать Грисли для того, чтобы узнать то, что ему было нужно. Они бы сочли странным, если бы Лизетт отказалась отвечать на такой простой вопрос. – Грисли сказал, что в Руане, а миссис Грисли – что в Тулоне. Я-то сам полагал, что в Париже. Мы ведь с тобой там встретились.

Максимилиан ждал, что она себя выдаст, но ее взгляд оставался каменным. Однако в следующее же мгновение от ее спокойствия не осталось и следа.

Едва дилижанс, качнувшись, тронулся, она разрыдалась.

– Поверить не могу, что ты забыл место нашей первой встречи! Это было вообще не в Париже! Ты должен это помнить! Да, мы танцевали в Париже, но встретились мы не там!

К своему ужасу, герцог увидел, что по ее щекам струятся слезы – настоящие слезы, во имя Господа! Плечи Лизетт поникли, и она начала рыться в своем манто в поисках носового платка.

– Как ты мог такое забыть? Я помню каждую минуту того дня!

Господи боже. Максимилиану оставалось лишь, раскрыв рот, смотреть на нее, гадая, откуда взялось это несчастное создание.

– Ты р-разбил мне с-сердце! – чрезвычайно убедительно ревела она. – Я т-тебе совсем б-безразлична, правда? Прав был мой брат! Я никогда не д-должна была в-выходить за тебя!

Какого дьявола? Она действительно выглядела расстроенной. Что вообще могло стать этому причиной? Следовало ли ему что-то сделать по этому поводу?

– Вот это ты влип, приятель, – пробормотал Грисли. – Даже если ты чего-то не помнишь, тебе нужно притворяться, что ты это помнишь. Дамы очень рассчитывают на то, что мужчина будет помнить важные вещи.

– Верно, и у нас есть на то причины, – сверкнула на него глазами миссис Грисли. – Хочешь сказать, ты притворяешься, что помнишь важные вещи обо мне? И какие же вещи вы на самом деле не помните, мистер Грисли? Быть может, вы не помните, где мы встретились?

– Нет, нет, разумеется, нет, ангел мой! – запротестовал он, сердито посмотрев на Максимилиана. – Я же не о нас с тобой говорил. Я не какой-нибудь молодой дуралей вроде мистера Кейла. Я все помню. Мы с тобой встретились в миддлтонском зале собраний.

Лицо миссис Грисли просто вспыхнуло от возмущения.

– Ничего подобного! Мы с тобой встретились на ужине у твоего кузена!

Грисли стал похож на загнанного лиса.

– Я… Я так не думаю, – произнес он неуверенно. – Это было позже. Разве нет?

– Нет! – ответила его жена и тоже зашлась рыданиями. – В-вечно мужчины забывают самые важные вещи в жизни женщины! Я что, так мало для тебя значу? Для тебя т-так мало значат все те годы, что мы прожили вместе?

– Нет, ангел мой, нет! – сказал Грисли, в панике взглянув на Максимилиана.

Дьявол. Как будто Максимилиан мог что-то с этим поделать. Лизетт и миссис Грисли плакали навзрыд. Как вообще до такого дошло? Женщины не должны были плакать из-за таких пустяков. Разве нет?

Даже понимая, что для Лизетт это был лишь повод, Максимилиан испытывал досаду. Все это очень походило на странные приступы рыданий, которые часто случались с его бедной матушкой после того, как к тому времени уже утративший рассудок отец в очередной раз начинал бросаться обвинениями в ее адрес. Эти слезы неизменно выводили Максимилиана из душевного равновесия.

А он не любил терять душевное равновесие. Да и как Лизетт вообще могла плакать?

Моя мать, знаете ли, была актрисой.

Чтоб ты провалилась. Нужно было отнестись к этим словам внимательнее. Она явно весьма недурственно освоила актерское ремесло.

Своей маленькой уловкой дерзкая девчонка, по сути, загнала Максимилиана в угол, и черт его подери, если он мог сделать с этим хоть что-то, не раскрыв их маскарад.