Страсть герцога

– Ты всегда так хорошо пахнешь, – прошептал он.

Она накрыла своей рукой его руку, лениво обнимавшую ее за талию.

– Как и ты.

– Боюсь, не сейчас. Очень надеюсь, что у твоего брата где-нибудь есть ванная.

Повернувшись к нему лицом, Лизетт ухмыльнулась.

– Скучаешь по окружающим герцога удобствам, да?

– По некоторым из них, – признал Макс, с улыбкой целуя ее в губы. Он окинул взглядом комнату. – Хотя здесь довольно комфортно. Совсем не то, чего я ждал от квартиры холостяка.

– За это нам следует благодарить Видока, – прошептала она.

– А за декор тоже ответственен Видок? – спросил он ее дразнящим тоном.

Герцог уже начал ее поддразнивать? Лизетт делала успехи без малейших усилий со своей стороны.

– В этом прошу винить только меня. Лавандовый – мой любимый цвет.

Опершись лицом себе на руку, Макс осмотрел комнату внимательнее.

– На самом деле я говорил не об обоях или вездесущей вышивке. Я о резных африканских фигурках, стоящих между рюшами на твоем туалетном столике, слоновьем бивне, прислоненном к позолоченным часам, и кинжале с рукояткой из эбенового дерева, лежащем на украшенном цветами комоде, которые придают твоей спальне несколько экзотический вид.

Лизетт рассмеялась.

– О, это – от папá. Он всегда привозил мне что-нибудь из своих путешествий. И, разумеется, я просто обязана была выставить его подарки на всеобщее обозрение. – Она обвела свои сокровища мечтательным взглядом. – Они служат мне напоминанием о том, что однажды я надеюсь и сама привезти сокровища из дальних краев.

Взгляд Макса стал задумчивым.

– Как по мне, они – напоминание о том, что ты – очень противоречивый этюд.

Повернувшись к нему полностью, она провела ладонью по его уже покрытой сильной щетиной щеке, тоже придававшей его образу противоречивую нотку – строгий, правильный герцог с двухдневной бородой.

– Тристан говорит, что моя комната выглядит как замок принцессы, в который вторгся пират.

– А пират – я?

– Разумеется, нет. Ты – принц, приехавший сразить его.

Хотя сложен Макс все же был скорее как пират – мускулистый и одновременно очень грациозный. Лизетт глядела на то, как он лежит рядом с ней, совершенно здоровый, крепкий, напоминающий своим видом бесстрашного прославленного корсара, и сама мысль о том, что он может сойти с ума, казалась ей нелепой.

– Разумеется, ты станешь больше похож на принца, искупавшись, побрившись и переодевшись.

– А вот тебе не нужно ничего, чтобы выглядеть как принцесса. – Макс провел пальцами по ее волосам. Увидев ее улыбку, он добавил: – Или как герцогиня.

Дыхание девушки перехватило.

– Макс…

– Ты знаешь, что мы должны пожениться. По возможности – сегодня, но однозначно – после нашего возвращения в Англию.

На мгновение его предложение заставило ее возликовать. Одни слова Макса были большим, чем папá когда-либо дал маман. О, как же ей хотелось принять его предложение! Быть его женой… Лизетт не могла представить себе ничего чудеснее!

Если только это будет настоящий брак. Но по его тону девушка поняла, что он имел в виду не это.

– Нет, – ответила она. – Не должны.

Он пристально всмотрелся ей в лицо.

– Ты не хочешь выходить за меня?

Больше всего на свете.

– Только если ты забудешь о своих условиях. Тех, в которых говорится, что я не должна испытывать к тебе глубоких чувств. Что должна оставить тебя страдать в одиночестве в твои последние дни. Бросить тебя, когда станет слишком тяжело.

Его челюсть дернулась. Шепотом выругавшись, он нашел свои запутавшиеся в покрывале подштанники и встал с кровати.

– Мне жаль, но эти условия не обсуждаются.

Глядя, как он натягивает подштанники на свой чрезвычайно крепкий зад, Лизетт почувствовала, что ее охватывает отчаяние.

– Тогда я за тебя не выйду, – произнесла она тихо. – Я не буду женой лишь частично. Ни для кого, но в особенности для тебя.

Какое-то мгновение Макс стоял спиной к ней, ничего не говоря. Затем он обернулся с решительным выражением на лице:

– Ты не понимаешь.

– Понимаю. Ты хочешь контролировать свое будущее. – Сев в постели, она обернула свою грудь покрывалом. – Но точно так же ты хочешь контролировать и мое. А я не позволю себя контролировать.

Взглянув на нее, он кивком указал на пятна крови на простыне в том месте, где она сидела:

– У тебя нет выбора. Я лишил тебя невинности.

– По моей собственной просьбе. И я однозначно не собираюсь портить тебе жизнь, заставляя тебя следовать какому-то правилу поведения, на которое было плевать даже моей собственной матери.

– Моя жизнь не будет испорчена, будь ты проклята! – сказал он. Его лицо пылало так, что это на мгновение дало ей надежду. Однако затем, обернувшись к ней спиной, он стал собирать свою одежду. – И это единственный выбор, который у нас есть. В отличие от твоего отца, я верю в то, что вести себя нужно достойно. И я планирую заботиться о тебе теперь, когда я…

– Только если ты позволишь мне заботиться о тебе в ответ, – сказала она мягко. – Я совершенно ни в чем тебя не виню, Макс. Я знаю, что жена вроде меня не входила в твои планы.

– Планы меняются, – ответил он коротко.

В горле у Лизетт встал комок.