Страсть и притворство

Но он не стал слушать. Отгреб в сторону старый хлам и спрыгнул с повозки. Пенелопе стоило большого труда побороть желание вцепиться в него обеими руками и заставить остаться.

— Скажи брату, что сочтешь нужным сказать, только не говори, куда я направился.

— А куда ты направляешься?

— Спасать своего отца.

Не сказав больше ни слова и не оглядываясь, он исчез.

— Ваш молодой спутник сбежал, да? — констатировал старьевщик.

Пенелопа сменила положение, привстав на колени, чтобы смотреть вперед.

— Не было никакого молодого спутника. Я была одна всю ночь.

Старик понимающе — и унизительно — хмыкнул. Пенелопа полагала, что он начнет с ней спорить, но он не стал, и с этим оскорбительным смешком ей пришлось смириться.

— Езжайте вперед, — скомандовала Пенелопа, по крайней мере, попыталась придать голосу командные нотки. — Теперь можно ехать. Отвезите меня к тому дому с зажженными огнями. Там мой брат.

Старик с понимающей улыбкой взмахнул вожжами, побуждая мула к движению.

Пенелопа не сомневалась в том, о чем подумал старик, но старалась не придавать этому значения.

— Если вы ничего лишнего моему брату не расскажете, я позабочусь, чтобы вас хорошо вознаградили.

Он снова хмыкнул.

— Знаете, я тоже когда-то был молодым. Вы сегодня не сделали ничего такого, чего не делали сотни других молодых людей… или не сожалели о том, что сделали. Не волнуйтесь, распрекрасная мисс, я вас не выдам. Если, конечно, будет, что потом отвезти моей женке от вас… или от вашего братца.

— Обещаю, что, когда вернетесь домой, ваша жена останется довольна.

Проклятие! Он потратил слишком много времени! И теперь не мог позволить себе медлить. К несчастью, продолжать бежать он больше не имел сил и прислонится к столбу, чтобы перевести дух.

За последний час он уже обегал весь Лондон, но ничуть не продвинулся вперед. Слава Богу, что хоть Пенелопу благополучно доставил домой. Нетрудно было себе представить, что наговорил ей Энтони. Ему, конечно, следовало находиться рядом с ней, чтобы принять на себя часть гнева ее брата. Она не должна была сносить все это одна.

Правда, зная ее, Гаррис сомневался в том, что она рассказала брату все, что произошло с ней этой ночью. И надеялся, что не расскажет. Во всяком случае, сегодня. Ей, безусловно, требовалось время, чтобы понять, что произошло и как она себя теперь чувствует. Господи, только бы она не возненавидела его, после того как суть случившегося дойдет до ее сознания. Иначе, если возненавидит, ему будет чертовски трудно убедить ее выйти за него замуж.

И спасти отца без помощи египетских друзей тоже будет чертовски трудно. К несчастью, помощь, похоже, не предвиделась. Он был в доме — небольшом коттедже, которым владел его отец в Лондоне, — но когда разбудил экономку, она сказала, что египтяне действительно дали знать, что находятся в городе, но в доме не появлялись.

Видимо, у них что-то случилось. И Гаррис подозревал, что именно. Дядя Недли.

И ему снова пришлось бежать — в буквальном смысле этого слова — через весь город. На пути к дому Берлингтона он вновь возвратился в Мейфэр. Проклятие, но Гаррис надеялся успеть.

Хотя надежды вернуть сокровища уже не лелеял. Если бы имел поддержку друзей, то надежда оставалась бы, но в одиночку ему было не справиться. Самое большее, на что он мог рассчитывать, действуя в одиночку, — это спасти отца. Нельзя было предугадать, с чем придется столкнуться. Дядя Недли мог нанять целую армию для упаковки сокровищ и переправки в порт. Он мог уже завершить работу и сделать спешку Гарриса бессмысленной.

Пока он бесчестил бедную Пенелопу, его дядя мог подсчитать барыши и расправиться с Олдемом. Нужно было все же двигаться. Слишком многое было поставлено на карту.

Сделав глубокий вдох и поморщившись от острой боли в боку, Гаррис возобновил бег мимо величественных особняков, пока наконец не свернул на улицу, которая должна была привести его к дому Берлингтона. Там он увидел свидетельства дядиной деятельности.

Перед домом стояли два фургона. Один уже был набит всевозможными клетями и аккуратно упакованными предметами. Второй еще продолжали грузить два человека. В одном он узнал одного из наемников, а во втором — отца. Слава Богу!

Гаррис нырнул в тень, чтобы отдышаться и придумать план действий. Где дядя? Есть ли у кого оружие? Что мешает отцу просто уйти?

Убежать, конечно, было бы надежнее, и его отцу наверняка это было бы под силу. Но не ему самому. Бежать они могли сейчас только шагом. Медленно.

— Поторапливайтесь! — прикрикнул кто-то.

Гаррис старательно вжался в тень. Тут в дверях дома Берлингтона он увидел своего дядю, руководившего работой. Он оказался без оружия. Неужели все будет так легко? Наверное, он подождет, когда Недли повернется спиной, и тогда тихо подкрадется к отцу и тронет его за плечо. Но у Гарриса никогда ничего просто не получалось, так что им владело сомнение.