Страсть и власть

— Ну, хорошо, а я что же? — еще больше распалялась Марийка. — Слушай, Джонатон, если твоя мать так много значит для тебя, почему бы тебе и не жить с ней? Зачем тогда нужна я?

— Марийка, я очень прошу тебя успокоиться. Это во-первых, и во-вторых — что, я должен убить ее за то, как она разговаривала с тобой. В-третьих, пойми наконец беспокойство одинокой женщины, мечтающей о внуках. Она бешено завидует своей сестре Руфи, окруженная своими детьми и внуками. Ей кажется, что судьба жестока и несправедлива к ней.

— Все это меня не касается. Я ждала, что она скажет: "Марийка, добро пожаловать в нашу семью. Мы счастливы породниться с тобой". А вместо этого я услышала: "Почему бы тебе не убраться подальше, ты — не наша!"

— Я повторю то, что уже говорил, — тебе жить со мной, а не с ней. Когда мы поженимся, она успокоится, даже полюбит тебя. Мы уже обсуждали это с тобой — два раза в год я буду к ней ездить, на Рождество и Пасху. И ты согласилась со мной, помнишь?

— Конечно, и все будет хорошо. — Гнев сменился потоком хлынувших слез.

— Наконец-то ты со мной согласилась. Ничто не имеет значения, только ты и я. И не давал я ей обет нарожать детей, а мама забудет об этом, когда поженимся, она увидит, как мы счастливы.

Марийка уткнулась лицом в его грудь, нервно всхлипывая.

— Все утрясется, обиды забудутся. — Джонатон гладил ее по голове, успокаивая, как маленького ребенка.

— Извини меня, Джонатон. Я понимаю, как ты расстроился из-за этого злосчастного разговора с твоей матерью. Я не хотела, чтобы так все закончилось.

— Ты лучше будешь понимать ее, когда узнаешь получше, Марийка, я обещаю.

Совсем не это она хотела услышать от него. Она ждала, что он скажет: "Никогда ей не прощу, что она так обошлась с тобой", но он этого не сказал. Марийка вошла в подъезд, размышляя, как же грустно закончился этот день.

* * *

Марийка несколько недель остро переживала происшествие с Ребеккой Шер. Каждый день она мысленно возвращалась к разговору с матерью Джонатона, заново проигрывала ситуацию, представляя, как бы все могло пойти иначе. Ей бы побольше выдержки и шарма, возможно, разрыв не был бы таким жестким, но она не могла простить Ребекке указания на ее возраст и неспособность больше рожать детей. И все же она пообещала себе, если снова встретится с Ребеккой, восстановить с ней отношения.

Она должна это сделать. Их отношения с Джонатоном не должны зависеть от стычки с его матерью. Они, как и всякая пара влюбленных, нуждались в поддержке обеих семей. Если бы Чарльз Рассел был жив, он наверняка помог бы ей разрешить подобную проблему.

Сидя в своем кабинете и делая упражнения, стараясь унять боль в голове, она решила, что ей необходимо поговорить с кем-то о своих проблемах, но только не с Джонатоном. Марийка набрала номер тетушки Виктории.

— Тетя, ужасно соскучилась по вас, уже несколько месяцев от вас не было вестей.

— Я тоже скучала по тебе, моя дорогая, но что, кроме этого, заставило тебя позвонить? У тебя все в порядке или возникли проблемы?

Марийка представила тетку в постели, обложенную шелковыми подушками. Ей пришлось отставить поднос с кофе, чтобы взять телефонную трубку. Виктории было уже восемьдесят девять лет, но она не потеряла ясности ума и аристократических манер и привычек.

— Разве я не могла позвонить просто так, без особой причины, чтобы узнать, как вы там поживаете?

— Ты прекрасно знаешь, что я в полном порядке, вот только мой ревматизм дает о себе знать. Мне снова провели курс лечения, но ничего не изменилось. Врачи говорят одно, я делаю противоположное. Может, поэтому я еще жива, в отличие от большинства моих сверстников.

— Могу я приехать к вам сегодня днем?

— Конечно, — обрадовалась тетка, — но я уже неделю не выхожу. Давай встретимся не в этом старом замшелом доме, а где-нибудь в кафе, желательно на улице.

— Отлично. Где и когда мы встретимся?

— Не надо за мной заезжать. Встретимся в Стенхоупе в четыре часа. Элеонор меня проводит туда, прогулка будет полезна для меня, тем более это недалеко от моего дома.

— Тетя Виктория, если вы так говорите о своем доме, почему вы не позволяете мне сделать у вас ремонт, заново покрасить стены, сменить обои и обивку мебели?

— Ты хочешь выбросить деньги, чтобы новый жилец чувствовал себя комфортно, когда я умру? Я снова говорю — нет. Возможно, ты самая удачливая в бизнесе в нашей семье, то ты не умеешь разумно тратить деньги, ты всегда была безалаберной в этом вопросе.

Престарелая тетя считала, что возраст и положение дают ей право поучать всех. Виктория, последняя в клане Стьювейсантов, "стоила" несколько миллионов долларов, хотя никто давно уже не подсчитывал ее активы. Ее когда-то роскошная квартира на пятой улице, из которой открывался вид на музей "Метрополитэн" и Центральный парк, уже лет тридцать не ремонтировалась. Прислуга все вычищала, отполировывала и доводила до блеска, но следы времени невозможно было стереть. Все рано или поздно приходит в ветхое состояние.