Страсть коллекционера

И вновь в названии колонии Морину послышалось что-то знакомое – почти родное, но давно забытое.

Оторванные от занятий дети с интересом смотрели на пришельцев. Даже малыши оставили кубики и с любопытством таращили смышленые глазенки на патрульных.

– Миранда, – обратился к учительнице Билл Зеленая Лагуна. – Наши гости хотели бы взглянуть на шкафчики для игрушек.

Заметив удивление, мелькнувшее в больших, серых глазах женщины, Велло поспешил указать на Морина:

– Это его интересуют шкафчики!

– Я жду от вас решения, – обращаясь к детям, учительница указала на уравнение, что было написано на экране. – Идемте, – улыбнулась он патрульным и не зашагала, а словно бы поплыла над густым мшистым покрытием к дальнему краю поляны.

– Никогда не чувствовал себя таким идиотом, – произнес Тротт тихо, но так, чтобы услышал командир.

– Я только взгляну, – процедил сквозь зубы Морин.

– Прошу вас, – Миранда Легкий Ветер откинула в сторону легкую зеленую штору, за которой скрывалось то, что осталось от командного пульта «Глядящего В Бездну».

Морин бросился вперед, как будто хотел разом обхватить руками весь пульт. Не углядев сразу того, что ему было нужно, Петр упал на колени и принялся ощупывать, оглаживать, осязать кожух пульта ладонями. Билл Зеленая Лагуна, Станислав Клубника Апор и Миранда Легкий Ветер с интересом наблюдали за действиями командира патрульных. Несомненно, они были удивлены, и даже очень, но ни один из них не задал ни единого вопроса и даже не бросил взгляда в сторону сгорающих от стыда патрульных.

– Нет… – шептал одними губами Петр, передвигаясь на коленях вдоль пульта. – Нет… Нет… Нет… – повторял он снова и снова, все громче и громче. – Нет! – в отчаянии саданул он кулаком по шкафчику для игрушек.

Дверца шкафчика распахнулась, и на пол вывалился серый плюшевый мишка, совершенно не похожий на настоящего медведя, но поразительно обаятельный.

– Простите. – Миранда Легкий Ветер присела на корточки, чтобы поднять мишку. – Быть может, мы можем вам чем-то помочь, – тихо, с искреннем участием спросила она у Морина.

Командир молча покачал головой. Мечты и надежды Петра Морина рассыпались в прах – переделывая пульт под шкафчики, колонисты старательно удалили с него все следы былой славы.

– Ну и ладно, Петя, – постарался утешить командира Кромов. – Чай, не последняя свалка в нашей жизни.

Командир медленно поднялся на ноги.

– Простите, уважаемая Миранда, что мы помешали вам вести занятия.

– Ничего страшного, – с улыбкой ответила женщина. – А все же что вы надеялись найти?

Морин только рукой махнул и, ни на кого не глядя, быстро зашагал к выходу – ему было страшно неудобно и хотелось поскорее уйти подальше от все понимающих глаз женщины со странным именем Миранда Легкий Ветер.

Не задерживаясь более нигде, группа патрульных в сопровождении двух длинноволосых провожатых благополучно добралась до резиденции главы колонии, располагавшейся в корпусе списанного в утиль боевого эсминца «Блистательный».

Николай Долгий День оказался мужчиной лет семидесяти, высоким и худым. Остатки волос какого-то совершенно неопределенного грязно-серого цвета, обрамлявшие блестящую лысину, были собраны сзади в тонкий, совсем не представительный хвостик. Растительность на лице была такая же жиденькая – редкая бородка клинышком и обвисшие усы. Однако при всей неказистой внешности взгляд главы колонии был остр, внимателен и тверд – впору алмаз на прочность проверять. Из одежды на Николае Долгом Дне была кожаная жилетка с многочисленными металлическими заклепками, складывающимися в причудливые узоры, расклешенные джинсы на широком поясе с бляхой в виде бычьей головы и пара гэта. На шее висел черный шнурок с несколькими блестящими побрякушками. На левом запястье – широкий браслет из мелких разноцветных бусинок, вне всяких сомнений, самодельный.

Поприветствовав гостей, Николай Долгий День усадил их за низкий восьмигранный столик, украшенный символическим изображением Инь и Янь. Сесть пришлось на низенькие табуреты, поджав ноги под себя. Изогнувшись, подобно гибкой лиане, Николай Долгий День дотянулся до подноса, на котором стояли чашечки, каждая размером чуть больше наперстка, и начищенный до зеркального блеска медный кофейник, похожий на поднявшийся вертикально и обретший объем знак бесконечности с носиком.

– Каждый имеет право на маленькие слабости, – произнес Николай Долгий День, разливая кофе по чашечкам. – Моя слабость – это хороший кофе.

– В этом вы не одиноки, – улыбнулся Велло Пасти.

– Рад это слышать, – ответил глава колонии.

Он взял двумя пальцами одну из миниатюрных чашечек, осторожно втянул носом исходящий от нее аромат, восторженно закатил глаза и только после этого сделал крошечный глоток.

– Что скажете? – с ожиданием посмотрел он на Велло.

– Кофе великолепный, – ответил Пасти. – Боюсь ошибиться, но, похоже, это «Черный Кардинал».

– Месяц назад мы задержали партию контрабандного кофе «Черный Кардинал», – со свойственной ему непосредственностью прокомментировал слова штурмана Кромов. – С тех пор Велло только его и пьет.

Морин незаметно наступил бортинженеру на ногу.