Страсть на холсте твоего преступления

— Подари мне третий оргазм, Тереза. Кончай пока я в тебе, — приказывает он и за этим следует ещё три толчка, прежде чем я громко разрываюсь в наслаждении и мои мышцы сжимаются вокруг его члена. Он шипит и стонет, явно ощущая моё давление, пока он внутри. Я обессиленно падаю, но он не отпускает моих волос, сжимая их в свой кулак, продолжая трахать меня, пока не затихает. Его толчки становятся медленными, и он завершает, потому что я чувствую ещё более наполняемые ощущения внутри. Он финишировал с предательски сильным наполнением, которое исчезает, когда он выходит и я сдерживаюсь, чтобы не застонать от недовольства. Я убита физически, моё сердце не в норме, а воздуха чертовски мало. Харрис падает рядом со мной, вытягиваясь во всю длину и поджав руки к себе, я молча наблюдаю за ним. Он вспотел, ведь на протяжении такого времени занимался усиленной тренировкой и от этих мыслей я расплываюсь в улыбке. Его грудная клетка набирает спокойные темпы дыхания, и он смотрит на меня. До чего же его глаза удивительно ясные и чистые сейчас…

— Ты выглядишь довольной, чёрт, — ругается мужчина и проводит ладонью по лицу.

— Ты что, думал отпугнешь меня своей грубостью?

— Я верил в это, — ухмыляется он и встаёт, от чего мышцы его спины перекатываются. Он успел расстегнуть рубашку и вид его пресса заставляет низ снова предательски потянуть. Я могу возбудиться от одного его вида. Это ненормально.

— Ты всё ещё зол? — спрашиваю аккуратно и переворачиваюсь на спину, наблюдая за ним. Живот режет и сжимает, и я тихо шиплю, надавливая на низ живота. Боль обязательна после первого раза, а после жёсткого первого раза она неизбежна.

— Буквально, — говорит он и молча снимает с себя рубашку, одаривая меня знакомыми лопатками, от которых бабочки разлетаются из сачка. Те самые лопатки, только со временем и возрастом они стали крепче. Нет. Харрис никак не может быть моим спасателем из детства. У нас слишком большая разница в возрасте, чтобы он оказался в моей школе. И все же, сходство впечатляет.

— Пока ты не заставил шестеренки в своей голове крутиться, я напомню, что хотела этого, — произношу невинно, но стараюсь придать уверенности своему голову. Моё горло дерёт от сильных криков и мне срочно требуется глоток воды. Воды и больше воздуха. Харрис странно на меня смотрит и качает головой.

— Тереза, твой первый раз должен был быть особенным. Этого желает каждая нормальная девушка в твоём возрасте. Не быстрый перепих без чувств, а наполненный любовью момент, — холод в его голосе ударяет по мне и я дрожу уже от других чувств, но быстро смахиваю обиду. Быстрый перепих…

— Мне хватило страсти и искры между нами, чтобы он стал особенным, — говорю я и отвожу свой взгляд на смятые и мокрые простыни. Не думать, не думать, не думать. Боже, если я начну придавать смысл его словам, это убьёт меня и моё сердце. Быстрый перепих без чувств.

— Неправильно, — качает головой, и я хмыкаю.

— А у тебя то первый раз был наполнен любовью? Он был особенным? — спрашиваю я с напором и его челюсть сжимается, а в глазах пропадает темнота. Зрачок становится прежним, раскрывая настоящий цвет его арктический глаз.

— Нет. Мой первый раз был с итальянской проституткой, когда Андреас решил сделать из меня мужчину. Это было грязно, быстро и без чувств, — отрывает он и отворачивается, чтобы размять мышцы рук.

— Ты был ребенком?

— Мне было 16, — от его ответа я вскидываю брови и подползаю к краю кровати, на дрожащих ногах вставая на мраморный пол. Ненавижу холод полов в его особняке. Я медленно подхожу к его фигуре, потянув ладонь к его спине. Я провожу длинную основательную линию, заставив его вздрогнуть и обернуться ко мне через плечо.

— Я не жалею, — говорю и спускаюсь рукой к его талии, завожу ладонь к его прессу и прислоняюсь щекой к спине. Его кожа мягкая и горячая, внутри которой бьётся сердце. Оно бьётся достаточно быстро, но я смахиваю это на недавний секс. Прислоняюсь к нему, я ощущаю опору и тепло, которое он хоть и не желая, но дарит мне в мгновение секунды.

— Я ненавижу обниматься, — рычит Харрис и хочет сделать шаг назад, но моё сжатие на его прессе заставляет его остановиться.

— Всего секунду, — произношу и он разворачивается ко мне, в движениях Харриса проснулась грубость. Он сажает меня на кровать и возвышается, заставляя руками облокотиться о кровать позади.

— Что во фразе «без чувств» не понятно тебе, Тереза? Без чувств, без обязательств, без любви и прочей чепухи, которую ты успеха вбить себе в голову. Ты моя сделка, мой договор, мой путь к успеху, а после я и знать тебя не захочу. Будь покладистой и запомни, что я дал тебе то, о чём ты меня попросила. Сама, — грубость в голосе и напор пугает меня, но я не отвожу взгляд. Мои растрёпанные волосы спадают с двух сторон от лица, а некоторые закрывают глаза, мешая мне смотреть на его фигуру. Боль, которую я ощущаю в горле, не проходит даже после трёх глубоких вздохов.

— Ты заставляешь меня жалеть об этом, — тихо говорю и он хмыкает, ухмыляется уголком губ.