Страсть на холсте твоего преступления

— Твоё дело, — всё, что говорит и разворачиваясь, уходит, хлопая дверью в ванную комнату. А я сижу на мятой кровати, обнаженная и освещённая лунным светом. Сглатываю, давлюсь, судорожно вздыхаю и не выдерживаю. Слеза скатывается по щеке, обжигая мраморную кожу. Жалей. Жалей о том, чего сама хотела. Жалей о том, что сама себе выдумала. Жалей о своей глупости, своей невинности и дурости. Жалей, Тереза, ведь тебе больше ничего не остаётся, как жалко покинуть его комнату и возвратиться в свою клетку. Я падаю на кровать, зарываясь в белоснежное одеяло, раз за разом ударяя кулаком по матрасу, который жалобно скулит. Но то, как скулю от боли я, не сравнится ни с одним звуком. Моё горло саднит, мою грудную клетку разрывает, а лёгкие забывают про свою функцию дыхания. Боль пульсирующая и колющая, жгучая и тупая, острая и ноющая. Я каждой нервной клеткой ощущаю все виды чертовой боли. Когда становится невыносимо и я тону в собственных мыслях, встаю и иду в душ, включая горячую воду. Встаю под обжигающие струйки воды с сильным впечатлительным вздохом, но жара не чувствую. Боль останавливает обжигающие огни на теле. Я тру мочалкой свою кожу, раздирая и опаляя кожу. Я плачу, и горячая вода паром попадает в рот, заставляя захлебнуться. Мочалка падает на пол, а я вместе с ней. Я поджимаю ноги к себе, продолжая истекать внутренним кровотечением боли, а горячая вода напором стекает по телу. Быстрый перепих без чувств. Ты моя сделка. Я и знать тебя не захочу.

— Тереза! — крик Харриса приглушенный и будто искусственный. Вода отключается, пар затуманивает большую часть комнаты, но силуэт его большого тела склоняется надо мной. Мне нечем дышать. Мне слишком жарко.

— Чёрт возьми, — выдыхает протяжный голос, и я чувствую на своём теле инородное прикосновение, от которого с физической болью кричу. Я вздрагиваю и рассматриваю красную мягкую кожу тела.

— Почему ты такая? Думай головой, прежде чем заменять душевную боль физической, — его голос злой, гневный и громкий. Он включает прохладную воду, а я бездумно смотрю на свою красную кожу и мне больно прикасаться к ней. Почему она так печёт и жжёт? Невыносимый жар. Спустя время я осматриваюсь и вздрагиваю, когда замечаю, что он сидит позади меня, душем направляя лёгкий напор на моё тело. Он полностью в домашней одежды, сидит в душевой вместе со мной. Какого чёрта?

— Что ты делаешь?

— А на что похоже?

— На заботу? — спрашиваю я в недоумении.

— Я уберегаю тебя от последствий, о которых утром ты будешь жалеть, — рассудительно отвечает Харрис, и я киваю. Я больше ничего не говорю ему, и он вздыхает.

— Твоя кожа нежная и мягкая, а ты раздражаешь её горячим напором воды. Для чего? Тебе ничего не напоминает этот момент? Ты снова ощутила себя грязной, Тереза? — он расспрашивает меня и выключает воду. Дышать стало легче, но теперь из-за отсутствия воды меня пробивает озноб.

— Я знаю, что поступила безрассудно, попросив тебя обнять меня после секса. Это интимный и близкий жест, который ты не в силах мне дать, я знаю. Но мне… одиноко, — пожимаю плечами, и он снова вздыхает.

— Ты ещё ребенок, — с этими словами он встает и скинув с себя мокрую футболку, наклоняется ко мне.

— Ребёнок? Девушка с чувствами, Харрис. До тебя я не знала эмоций, не знала бурных криков и всплесков. Ты открыл это во мне, и я пытаюсь, хоть и с трудом, справиться с ними. Да, я неопытна, но, когда я оседлала тебя, я полностью была уверена в своих действиях. А ты, именно ты, заставил пожалеть об этом. Ты заставил меня сомневаться! Это самое гадкое чувство, чтобы ты знал, — кричу я и встаю, хватая махровое полотенце и обматываю себя.

— Я не хочу, чтобы тебе было больно от собственных ожиданий после того, как мы разойдемся. Ты больше не найдешь во мне ответов, когда Андреас будет убит и наш договор исполнен, — апатично отвечает Харрис, но его грудная клетка в учащённом дыханием поднимается.

— Я знаю! Ты твердишь об этом с самого первого дня. Я перетерплю боль от ожиданий. Я хотела тебя, желала, чтобы ты избавил меня от мыслей. Но на большее я не буду готова, можешь не переживать за мои чувства к тебе. Я не влюблюсь в холодного, отстранённого и контролирующего человека, вроде тебя, — вздыхаю, перетягивая концы полотенца на груди. С волос капает вода, но я не обращаю внимание на эту мелочь, кроме как смотрю на Харриса.

— Не влюбишься значит? — он наклоняет голову и рассматривает моё лицо. Снова этот изучающий и анализирующий взгляд, который ищет ответов.

— Именно.

— Значит, от меня тебе нужен только метод избавления от мыслей? — от его формулировки я смеюсь, но киваю.

— Если ты так это называешь, то да, — говорю и слегка расслабляюсь. Кожа перестает гореть, а боль в груди утихает. Ванной комнатой овладел запах Харриса.

— Хорошо, — он кивает.

— Хорошо? — спрашиваю.

— Хорошо. Я дам тебе то, о чём ты просишь, — говорит и делает шаг на меня. Я сглатываю, когда его глаза неестественно темнеют. Я думала, он скажет что-нибудь в своём стиле и отправит меня спать, но он аккуратно проводит рукой по моим волосам, собирая влагу.