Страсть на холсте твоего преступления

— Я сын Италии. Итало Гамбино. Младший сын Виттилето Гамбино, — с гордостью сказал он и я вскинула брови. Он сын главаря. Вот я и сама начала свой план, чертов Харрис.

— Я Тереза. Тереза Хендерсон, — обыденно проговорила я и мы засмеялись.

— Тебе нравится Италия, Тереза? — спросил задумчиво парень.

— Я уже была в Милане однажды, прочувствовав сполна страну, где корни пустило моё любимое искусство — рисование. Тициан, Санти, Верроккьо, Гоццоли стали моими путниками в художестве, с них я начинала творить, и они вдохновляли меня, — без умолку болтала я, заметив, что Итало внимательно слушает.

— Я посетила музей Новеченто, Пинакотека Брера, Багатти Вальсекки, Польди-Пеццоли и Замок Сфорца в Милане и после этого впервые создала собственную выставку картин, — продолжила я, вспомнив свои первые ощущения. Музеи были наполнены лучшими произведениями искусства выдающихся творцов эпохи Возрождения, отражающие взлёт художественной культуры. Изделия из металла, кожи, стекла, слоновой кости изумили меня виртуозностью и красотой. Помимо картин, люди творили настоящее чудо. Итало прочистил горло, сдерживая смущённую улыбку.

— Я завидую твоей одержимости, — посмеялся он, покручивая в руке бокал с вином.

— Я покажу тебе, если будет возможность, тебе понравится, — заверила его я и он поднял на меня чёрные глаза.

— Ты понравишься моему отцу.

Мы выпили около трёх бокалов Palo Cortado, из видов хересов. И алкоголь совершенно точно ударил мне в голову, закружив меня в танце. Между этим яхта двигалась, от этого становилось только хуже. Итало притягивал меня к себе, чтобы я ненароком не свалилась за перила яхты в море. Я смеялась, рядом с ним я много смеялась, потому что он всегда удачно шутил. Над Италией, над своей жизнью, над людьми вокруг. Мы придумывали шутки на ходу и это доводило меня до слез. Прошло уйму времени с моего похода в бассейн, и я наконец присела, почувствовав тошноту в горле.

Харрис.

Семья Габино была из рода весельчаков, делающих необдуманные поступки, за действия которых отвечали старшие. Виттилето Гамбино, Дон семьи Гамбино был старым другом Андреаса. Он был одним из тех, к кому приехал Джеймс, прося поддержки в заговоре против Андреаса. И Виттилето согласился. Он принял Джеймса Хендерсона и выложил ему все на стол, все самые гадкие дела Андреаса. Глава Гамбино знал, что даже если мой дядя узнает об этом, он никогда не придёт за войной. Итальянская семья была огромна и сильна, а ещё больше она была влиятельна. Ирландия бы проиграла войну, поэтому меня послали для улучшения отношений с семьёй Гамбино. А я играю двойную игру, против Андреаса, и Виттилето уже знал об этом.

— Кажется твоя ирландская девчонка понравилась моему младшему, — засмеялся старик, выпивая со мной виски на диване яхты. Я не хотел смотреть на неё, весь вечер я пытался быть максимально сосредоточен на чем угодно, но не на ней.

В Бари она была другой, Италия делала её другим человеком. Ирландия делала из неё серьёзную девушку, чьё будущее скрыто за огромными бумагами и вечной усталостью. А Италия делала из неё ту девушку, которую я хотел и которую я желал. Я понял это в первый час, когда она вышла в привлекательном бикини на солнце и её бледная кожа заблестела. Она улыбалась, как никогда. И сейчас с Итало она смеялась, как никогда со мной. От этого жилки стыли, желваки каменели, а бокал с виски сжимался.

— Спокойнее, Харрис, никто не тронет девчонку. Мы все понимаем и проинформированы в её важности, Итало просто… — он не подобрал слов, и я ответил за него.

— Сопляк, который пойдёт против правил отца, — договорил я и правда не понравилась ему, он напрягся и вздохнув, кивнул.

— Если мой старший сын похож на тебя, Итало полная его противоположность, я уже и не знаю, о чем думать, в кого он таким вырос, — как настоящий старик заворчал Виттилето. Я ухмыльнулся и все-таки бросил взгляд на Терезу. В белом коротком платье из лёгкого материала она кружила из стороны в сторону под музыку. Ее густые волосы были яркими, словно пламя, а зелёные глаза бросали частичку весеннего утра. Я наблюдал, как ритм ее тела и музыки соединяются в одно целое, как закрываются глаза, когда она смеется, и как ее волосы мягко целуют ее плечи. Её движения были плавны, руки в руках другого мужчины, и она смеялась, задрав голову к открытому небу. От вида её счастливого лица, сердце заболело, и я отвернулся. Мои руки, чёрт возьми, подрагивали от воспоминаний её тонкой белой кожи под моими руками. Я мог смотреть, наблюдать и анализировать издалека, но никак не сжимать, целовать и кусать шелк её тела.

— Ирония, тебе не кажется? — спросил вдруг мужчина и я посмотрел на него нахмурено. Меня раздражала компания, стали раздражать люди вокруг, я хотел надрать задницу Итало и разозлить Терезу, чтобы она отлипла от рук мерзкого итальянца. Я во всём видел раздражение.