Страсть под турецким небом

Той ночью сон как рукой сняло. К завтраку я его не разбудила, пошла одна, как в воду опущенная. Весь день я старательно избегала встречи, а внутри все как будто умерло. Мне казалось тогда, что жизнь закончилась, что я дала слабину, что нельзя было влюбляться. Боже, как мне было плохо! Именно тогда все привитые мне мамой установки о том, что мужчина должен стать первым и единственным, выплыли наружу. Почему, почему мне это внушили? Если бы я относилась ко всему проще, не было бы у меня чувства, что я потеряна в этой жизни. Мне было противно и больно одновременно: как он мог трогать меня, целовать и любить и в то же время предать? Как я могла так влипнуть? Почему отдала себя этому человеку? «Господи, за что мне это все? Как дальше жить?» – вот о чем я думала в то утро.

В моей голове постоянно крутилось кино воображения, я не могла с собой ничего поделать – мысли сами меня находили. Знакомо ли вам чувство, когда ты пытаешься не думать, выключаешь мозг и представляешь себя «в домике»? Ты изо всех сил стараешься отвлечься, но мысли, как назойливые мошки, вьются вокруг тебя, залетают в нос, в рот, в глаза. Ты отмахиваешься как можешь, но они противно так жужжат вокруг, и ничего не помогает.

В нашей команде хореографом была прекрасная Вероника: высокая блондинка из Воронежа с огромными голубыми глазами и совершенным телом. Я смотрела на нее снизу, как на Недосягаемое Совершенство: она с разбегу могла прыгнуть в минусовой шпагат, умела танцевать все танцы на свете и быть самым главным командиром. Ей было, кажется, 28, мне – 18, и поэтому она казалась мне очень взрослой и важной (боже, мне самой сейчас больше, но никакая я не взрослая и не важная).

Вероника работала с Алту в команде уже 10 лет: помнится, когда-то она играла роль Эсмеральды, а он – Квазимодо. Забавное совпадение, не правда ли? Она его очень хорошо знала, наверное, их можно было назвать друзьями. Как-то Вероника так серьезно посмотрела на меня и сказала, что после встречи со мной он сильно изменился. Причем началось это с тех пор, как я прилетела в Турцию, а он мотался ко мне, в тот самый первый отель, из которого потом меня и украл. Он много обо мне говорил, и его ни разу не видели с туристками. Он переживал, все ли у меня в порядке, и это было не просто так. И помню ее фразу: «Вот не понимаю, и что он в тебе нашел? Ему нравятся совсем другие девушки, ты слишком хорошая, скромная и правильная. Я думаю, это серьезно». Нет, не было негатива в ее посыле, просто тот имидж и то поведение, которые были у него до меня, не вязались с той заботой и вниманием, которым Алту меня окружал. И этого я не могла понять, прождав его в комнате общежития до пяти утра. Какого черта? Почему он так со мной поступил? Неужели человека может исправить только могила?..

Я пыталась понять, что я сделала не так, ведь любая измена мужчины – это вина женщины. И тысячи сценариев рождались и умирали в моем воспаленном мозгу, мне хотелось провалиться сквозь землю, собрать вещи, улететь домой. Кроме того, целый день я не видела Люду, и от этого мне было еще хуже. Значит, правда. Значит, между ними что-то было. Мысли так и крутились в моей голове: ей стыдно показаться мне на глаза, стыдно… Стоп. Но она ничего о нас не знала, почему же ей должно было быть стыдно? И мое подсознание постоянно пыталось найти лазейку в реальности: «Да нет, дорогая, не придумывай, ничего такого не было, тебе показалось». В этот день, мне кажется, от переживаний у меня появился первый седой волос.

Мне порой кажется, что у всех женщин есть какое-то раздвоение личности: одна наша половина надевает на нас розовые очки и внушает, что розовые единороги существуют, а вторая, чтобы жизнь медом не казалась, стучит кувалдой по очкам, которые разбиваются стеклами внутрь. Разве нет?

Вспомните себя, сколько сюжетов появлялось у вас в голове, когда ваш любимый задерживался с работы, не предупредив? «Он мне изменяет, точно!» «Да нет же, наверняка попал в пробку, а телефон забыл в багажнике». Мы себя накручиваем, проживая каждое свое опасение, как трагедию. Господи, ну почему мне этого никто не объяснил в мои 18 лет? Стоило ли себя так изводить?

А на самом деле оказалось, что дискотека закончилась в тот день после трех, потом они с парнями поехали пить суп. Надо сказать, у турок распространены супные рестораны, которые работают по ночам, они называются «Çorbacı» («чорбаджи»), а суп по-турецки «пьют», а не едят. И вот моя гостеприимная турецкая душа решил приобщить украинско-русскую часть команды к турецким традициям.

А Люда? Люда, как выяснилось, уехала накануне на двухдневную экскурсию со своими родителями. Просто дурацкое стечение обстоятельств, из-за которого я изрядно помотала себе нервы, но между ними ничего не было.

Помню, когда несколько лет спустя я рассказывала эту историю маме Гюльнур, она серьезно посмотрела на меня и сказала: «Надо было дверь запереть и не впускать его! Пусть бы в коридоре поспал, в следующий раз вернулся бы вовремя! Нечего дочке моей нервы мотать!» Как же я любила эту женщину, как же скучаю по ней…