Страсть принцессы Будур

Изумительная сладость настоящей страсти и нега подлинного чувства – только эти воспоминания Маймуна оставила каждому из них.

Теперь коварные дети магического народа должны были вернуть Будур во дворец императора…

Из верхнего окна старинной башни выскользнуло прозрачно-серое облако и растаяло в тишине нарождающегося дня. Уже занимался рассвет. Над голубыми волнами всходило розовое солнце. И никто в целом мире не почувствовал, что ночь была сказочно долгой и волшебно-звездной.

Хотя… Быть может, почувствовали это те, кто дарил любимым нежность и заботу. Для них, наверное, лишние несколько часов ласки и неги стали подарком небес. Они не подозревали, что это просто озорничала джинния Маймуна, любимая дочь царя Димирьята.

Макама десятая

Стены древнего дворца царей страны Ай-Гайюра увидели в то утро невозможное. Царь Шахраман распахнул двери опочивальни, вбежал к царице Алии и радостно закричал:

– Произошло чудо! О моя несравненная! Аллах даровал просветление нашему сыну! Он согласен! Он согласен!

Царица с изумлением посмотрела на мужа. Изумлялась она вовсе не согласию сына, а тому, что ее муж вне себя от радости.

– Что случилось, о мой муж и повелитель? На что согласился наш сын?

– Наш сын согласен! Он согласен жениться!

Царица Алия никогда не считала своего сына юношей легкомысленным. Она прекрасно знала: ее сын делает все только после долгих размышлений. Даже если мальчик заблуждался, то, что-то решив, от своего не отступал. И убедить его можно было, лишь доказав (а лучше и показав) противное.

Неужели всего несколько дней в старой башне смогли убедить Кемаля в том, что лучше покориться отцовскому приказу и жениться?

– О свет очей моих, повелитель прекрасной страны! – В словах Алии сейчас было больше иронии, чем почтения к мужу. – Присядь же возле меня и постарайся объяснить, что произошло.

– Вчера утром в мои покои слуга доставил записку от Рашада, учителя Кемаля. Тот писал, что мальчик проснулся поздно, долго рассматривал свои одежды, выбирая самые красивые. Затем приказал Рашаду, чтобы тот отыскал для него книгу самых лучших стихов, которые мог бы написать настоящий мужчина для любимой женщины. Когда Рашад спросил Кемаля, зачем ему эта книга, тот в ответ лишь махнул рукой. А затем крикнул вдогонку, чтобы Рашад принес не только книгу, но и самый изысканный пергамент и, как минимум, десяток каламов. Учитель, конечно, не мог не порадоваться усердию принца. В конце записки Рашад спрашивал моего совета – расспрашивать мальчика о причинах таких внезапных перемен или подождать, пока тот расскажет сам. Не в силах сдержать любопытства, я распорядился немедленно готовиться к прогулке и уже к полудню был у подножия старой башни. Рашад вышел, чтобы поцеловать землю у моих ног и подробно рассказать о том, что произошло.

Царица Алия слушала мужа со все возрастающим интересом. Сейчас должен был прозвучать ответ на ее невысказанный вопрос.

– Мы поднялись в башню, и я своими глазами увидел, как наш мальчик усердно выводит стихотворные строки, иногда поглядывая на раскрытые книги, что были в беспорядке разбросаны вокруг него. Мне показалось, что, даже если бы с ясного неба в ту секунду грянул гром, Кемаль ничего не услышал бы.

– Наш принц писал стихи?! – с недоверием переспросила Алия.

– Да-да, о прекраснейшая! Наш сухой, как русло старого вади, сын пишет стихи уже почти сутки, отвлекаясь лишь для того, чтобы съесть немного фруктов и выпить холодной воды.

Представить себе, что сын уже сутки ест только фрукты и пьет воду, царица не могла. Еще хуже в ее голове укладывалась картина, как принц Кемаль сидит, обложившись старинными рукописями, и усердно скрипит пером. Ее сын, не меньше ученых занятий любящий воинские забавы и быстрый бег любимого коня…

– И что же было дальше? Не томи меня, царь, рассказывай!

– Полюбовавшись этим невиданным доселе чудом, я спустился вниз, призвал Рашада, и мы стали прогуливаться вдоль самой кромки воды. Я расспрашивал учителя, что произошло накануне, почему мальчик вдруг воспылал такой страстью к благородному мастерству стихосложения. Учитель ответил, что не припомнит ничего странного…

– Ну, надо было спросить не у учителя… Надо было спросить у нашего сына.

– Конечно, мудрейшая. Я тоже подумал, что Кемаль сможет и сам мне все рассказать. А потому приказал слугам принца готовиться отправиться в обратный путь, надеясь, что сегодня к полудню и принц, и его спутники смогут вернуться во дворец. Сам же я двинулся по истертым ступеням наверх. Перо по-прежнему скрипело, строки все так же ложились на пергамент. И мальчик не сразу осознал, что я сам явился перед ним.

Царица Алия слушала мужа, а сердце у нее замирало от ужаса. Что же так сильно изменило мальчика?!

– Наконец Кемаль увидел меня, – продолжал Шахраман. – Он вскочил на ноги, потом упал на колени, потом вскочил и начал целовать мне руку. «Благодарю тебя, отец мой, благодарю!» Вот такими были первые слова нашего сына… Я не стал дожидаться конца его речи и приказал ему к полудню явиться в мои приемные покои и все рассказать нам.