Страсть умеет лгать

Учитывая, что отрабатывать мне не меньше ста лет… Сто лет без секса?! А как же дети?!

— Учитывая все нюансы, каким будет ваше решение? — равнодушно поинтересовался управляющий.

Наверное, уже терпение теряет с такой нерешительной претеденткой. Если бы он не обещал своему другу помочь мне, то давно бы уже отказал и выгнал. Я вздохнула:

— Я готова подписать контракт, — мой голос все-таки дрогнул. “Желание! Бесплатно!” — напомнила я себе.

— Я обязан спросить: вы уверены в своем выборе, учитывая, что он окончательный?

— Да. Уверена.

— По правилам, я должен спросить трижды. Вы, будучи совершеннолетней, находясь в здравом уме и памяти, по доброй воле соглашаетесь на — будем уже говорить открыто — кардинальное изменение вашего привычного мира и даже временное исчезновение из оного. И на роль, которая, возможно, будет претить вашему воспитанию и мировоззрению?

— Да, я согласна, — повторила я, уже ничему не удивляясь. Если он решил, что я передумаю, то напрасно надеется.

— Будьте любезны соблюсти формулировку полностью: я, фамилия, имя, в вашем случае — все имена, отчество, год рождения, по доброй воле... и так далее... соглашаюсь...

Я повторила, ни разу не споткнувшись, не усомнившись.

— Присядьте к столу и подпишите контракт в трех экземплярах, — он выложил на стол еще несколько листков. Подождал, когда я пересяду, прочитаю новые бумаги и распишусь. Встал и протянул мне ладонь через стол. — Вы приняты. Добро пожаловать в нашу истинную реальность, леди Элина.

Я тоже встала и подала ему руку для пожатия. Не успели наши ладони соприкоснуться, между ними промелькнула яркая искра. Я ойкнула и вздрогнула от боли. Вряд ли это был разряд статического электричества — на пальце выступила капелька крови. Взяв мою руку за запястье, управляющий стряхнул кровь, тут же растворившуюся в столешнице. По поверхности похожего на чароит камня пробежали и угасли алые сполохи.

Те же блики отразились в довольных глазах Михаила. Он выглядел сытым котом, только что проглотившим мышь.

— Ваша кандидатура утверждена, поздравляю. А теперь я хотел бы услышать ваше желание, леди.

Он все еще удерживал мою руку, несмотря на мою слабую попытку освободиться, и выжидающе смотрел в глаза, а я внезапно покрылась мурашками. И от этого взгляда, от которого так неожиданно и тревожно трещала моя привычная ледяная корка. И от внезапного страха: а что, если я ошибусь с желанием? И зачем им моя кровь, да еще и с такими спецэффектами?

— Не волнуйтесь так, Элина, — мягко улыбнулся Михаил и отпустил наконец. — Теперь самое страшное позади.

— А… кровь зачем? — нахмурилась я, рухнув в кресло. Сил почему-то совсем не осталось, словно из меня выкачали не каплю крови, а литра два.

— Вы точно читали контракт? — с насмешливой иронией спросил управляющий, совсем не по-начальнически присев на угол стола. — Там есть пункт о том, что подпись автоматически является согласием на взятие и фиксацию ваших биометрических данных. Это необходимо, чтобы исключить искажения изначальной реальности в процессе работы, когда вы будете соприкасаться с альтернативными вероятностями.

Да, точно, там что-то упоминалось о матрице и биометрии. И я правда невнимательно прочитала бумаги в таких-то условиях и при таком… плохом освещении. Почему они так любят свечи? Наверняка ведь дело не в экономии электричества с их-то возможностями.

Но… он сказал “искажения изначальной реальности”? А если я как раз хочу исказить эту чертову изначальную реальность?! Если в этом и заключается мое желание?

— Еще вопрос. Может ли мое желание изменить меня или…. другого человека? Или даже… стереть? Убить?

— Изменить может в пределах погрешности, не кардинально. Стереть, убить — нет. Элина, произнесите его уже наконец. Если вы скажете вслух ваше желание, это еще не означает, что оно тут же, немедленно, будет исполнено. Мы хоть и дайверы, но не золотые рыбки. Нам нужно убедиться, что оно в принципе выполнимо.

Я почувствовала, что опять покраснела. Да что же такое! Почему мне так мучительно стыдно перед ним за каждый мой промах?

Так, Эли, возьми себя в руки…

Я еще раз мысленно прошлась по тем фактам семейной хроники, которые мне были известны. Главное, не ошибиться. Ведь второго шанса не будет.

— Я хочу, чтобы мама никогда нас с Ларой не бросала, — выпалила я, и опять меня бросило в жар, когда я осознала, насколько глупым и детским было мое желание.

Но я почему-то была уверена, что только так можно всё исправить: и мамину жизнь, и мою, и Ларину, и Димину.

Михаил, потемнев лицом, несколько мгновений ошарашенно взирал на меня сверху вниз. Потом вздохнул:

— Это будет непросто, даже если ваша мама еще жива в вашей первичной реальности. Если же нет, то это будет почти невозможно.

У меня поникли плечи. Все-таки ошиблась!

Михаил ободряюще улыбнулся: