Страсть умеет лгать

— Ничего особенного, всё как всегда, — отмахнулся его заместитель. — Заговоры, интриги, шпионско-любовные треугольники… Разберусь и доложу. Ты бы отдохнул после такого-то погружения.

И тут мой маневр по направлению к двери, увы, заметили.

— Элина, задержитесь, — непререкаемым тоном сказал управляющий. — Мне нужно вам кое-что сказать по поводу вашего желания. Присядьте.

— Благодарю, я постою, — застигнутая на месте преступления, я покачнулась, но оперлась рукой о спинку вовремя подвернувшегося стула. — Если вы хотите сказать о том, что оно невыполнимо, то я уже в курсе и не в претензии. Это как-то повлияет на наш контракт?

— Не повлияет. Но мы не выполнили обязательства, а это накладывает на корпорацию дополнительные, что нам и нужно обсудить, присядьте, — он приглашающе кивнул на кресло и повернулся к заместителю, в отличие от меня, не собиравшемуся никуда уходить. — Артур, у тебя наверняка много дел. Тебя ждет Марго. Иди уже. С докладом приглашу тебя позже.

Интересно, если Михаил так упорно выставляет друга за дверь, то наверняка не просто так. Компенсацию можно и при заме обсудить. Артур с подозрением прищурился:

— Подробностей не будет?

— Позже. Как видишь, я уже в полном порядке, благодаря вам двоим. Леди Элина тоже, к счастью, не задохнулась в твоих удушающих объятиях.

Я невольно дотронулась до шеи в месте — подумать только! — укуса! И кивнула, слабо улыбнувшись, мол, да, я в полнейшем порядке. Всё просто замечательно. Я — непонятно кто, непонятно откуда, непонятно зачем. Дима мне неизвестно кто, чужой ребенок, которого я похитила и бросила с чужим дедом. Работа у меня новая, абсолютно непонятная, не пойми где и кем. На меня вторые сутки подряд — опять же непонятно почему — покушаются неизвестные. Все отлично. Лучше не бывает.

Зато не скучно.

А главное, начальник жив, почти здоров и обещает компенсацию вместо того, чтобы устроить разнос за то, что я его, начальство, едва не убила своим желанием. Мне, честно говоря, уже плевать было на их невыполненные обязательства. Страшно, если бы человек погиб из-за моей жажды чуда.

Артур, выглядевший как натянутая струна, смерил руководство многообещающим взглядом типа “вернусь и отыграюсь”, но вдруг расслабил лицо, улыбнулся, хлопнул побратима по плечу и ушел, не попрощавшись, не бросив на меня даже взгляда, на ходу отдавая по мобильнику распоряжения.

А мне вдруг стала интересна причина такой резкой перемены. Как будто побратимы тайными знаками обменялись. Или все проще, если вспомнить, что Артур эмпат? В таком случае, какую же эмоцию Михаила он уловил? На лице управляющего ничего не отражалось, кроме смертельной усталости.

И вообще, каково это — быть эмпатом? Наверное, ужасно, особенно мужчине. А мне теперь нужно быть предельно внимательной. Никаких эмоций в его присутствии! Предупрежден — значит, вооружен.

31

— Поздравляю вас с первым погружением, Элина! — улыбнулся Михаил, как только за его замом закрылась дверь. И прищурился: — Или не первым?

— Вот только не надо меня ни в чем подозревать! — вспыхнула я, тут же забыв об обещании самой себе держать эмоции в узде. — Одна странность с электричкой не означает, что я какая-то… попаданка! Почему я должна вам всем верить? Я обычный человек. У меня была самая обычная жизнь, пока… — мне очень хотелось сказать “Пока я не связалась с вашей ненормальной компанией”, но невежливо грубить только что спасенному начальству, потому я многозначительно оборвала себя на полуслове.

Начальство всё прекрасно поняло и помрачнело.

— Обычный человек не нашел бы к нам дорогу даже по подсказкам, Эли. Вам нужно осознать и принять свою реальность, и не цепляться за чужую. Но сначала нужно решить проблему с авансовым желанием. Видите ли, то, что вы озвучили — это не ваше желание. Судя по тому, что я видел, вы действительно стихийный дайвер. Если вам не нравится этот термин, то будем считать вас перебежчицей. Я видел момент вашего появления в этом мире, где вы стали Марией Елисеевой. Видел момент раздвоения реальности и понял, что тогда произошло полное погружение и слияние вашей личности с личностью донора. Вы спасли Марию Елисееву, но вы — не она. И ее жизнь — не ваша. Память о вашей жизни вами потеряна полностью. Но осталась так называемая матрица личности. Вы другая, вы мыслите иначе, ваши реакции иные, привычки... Отсюда случившиеся после той весны резкие перемены во всем, от внешности до характера и интересов. Вы, к расстройству вашей любимой учительницы почти перестали понимать математику, зато успешно занялись лингвистикой, наверстали курс семимильными шагами. Удивительно, правда? Как и это…

Он достал из внутреннего кармана пиджака фотографию и положил передо мной. С нее смотрела яркая синеглазая красавица, которую я всячески уничтожала последние пять с половиной лет.

— Вы ведь недолго такой были, правда?

Правда. Я стремительно расцвела и еще стремительней засохла, и мир потерял для меня все краски. Вот только причина была в другом. Как я думала до этого дня.