Страсть в жемчугах

– Ах, наивное вы дитя. – Миссис Клей вытерла руки о фартук. – Я вам так скажу: поступки никогда не лгут. А если вы в чем-то не уверены, то оценивайте дело рук человека, а не его слова. Это поможет?

– Да, полагаю, поможет! – Все казалось таким простым…

Талли с застенчивой улыбкой встретил ее на лестничной площадке, как часто делал, чтобы убедиться, что все у нее в порядке и что она ни в чем не нуждается.

Ее помощник был, как всегда, тих, но Элинор радовалась его обществу и обычно болтала с ним минуту-другую. Но сегодня она была слишком уж не в себе, поэтому просто вручила пакетик желейных конфет, которые купила для него.

– Вот, милый. Надеюсь, твоя мама не рассердится… Я бы не хотела ее разочаровать… Доброй ночи.

У себя в комнате Элинор тотчас закрыла дверь и прижалась к ней лбом, выжидая, когда эмоции и воображение успокоятся. Она была словно в лихорадке, чувствовала себя уставшей, разбитой… и в то же время на удивление цельной и энергичной.

Поступки Джозайи были благородными и добрыми, а поведение – безукоризненным. Элинор сознавала, что это она бесстыдно давила на него, требуя новых поцелуев и вынуждая к неосмотрительности. Ей не в чем было его винить, поскольку именно Джозайя положил всему конец, когда ее легкомысленность едва не взяла верх.

Ах как трудно удержаться, как трудно быть добродетельной… Но что же с ней произошло? Неужели она уже не страшится погибели?

Да-да, она тогда ощутила не страх, а скорее… приступ неуверенности. Когда его рука скользнула ей под юбку, паника возникла не от ужаса, а от интенсивности ее собственной бесстыдной реакции.

Элинор знала, что для нее не существовало полумер. Следовать правилам надо полностью! Пустившись в дорогу, не оглядываются! Надо было стремиться к абсолюту во всем, вот так-то.

«Моя страсть и привязанность к нему становится абсолютной. Но если я ошибаюсь… Я ведь потеряю больше, чем девственность».

Он скрывал от нее свои проблемы со зрением и какое-то дело с друзьями. Кто знает, какие еще секреты он утаивал?..

Немного помедлив, Элинор, вытащила контракт, который спрятала в ящик стола после того, уже давнего, обеда с Джозайей в «Роще». Она убрала тогда документ с глаз долой, потому что ее отвращала странная торговля своей жизнью. А потом, когда ее зачаровало общение с Джозайей, она не хотела вспоминать о контракте.

Но теперь Элинор сломала печать и развернула бумагу, впервые заставив себя внимательно ее прочитать. Она изучала короткий документ, стараясь понять, что он действительно означал. Ведь в этих строках отражались подлинные намерения Джозайи, разве не так?

Элинор читала, и руки ее все сильнее дрожали.

Было ясно: контракт совсем не привязывал ее к Хастингсу. Как он и сказал, она получит деньги, когда картина будет закончена… или к определенной дате, если он не сумеет завершить работу. Но потом Элинор увидела последний пункт перед подписью Джозайи и подписями его поверенного и клерка:

В случае если мисс Элинор Бекетт откажется участвовать в предложенном творческом предприятии, все деньги должны быть переведены ей незамедлительно. Она должна получить полную сумму, несмотря на любые возражения, которые она может выдвинуть; в случае же если мисс Бекетт не пожелает оставить себе пятнадцать тысяч фунтов, она может употребить их на благотворительность – какую посчитает подходящей. Единственное желание мистера Хастингса, чтобы она была счастлива.

– Он дал мне полную свободу. Я все время была сама себе хозяйка, – прошептала Элинор.

Бумага выпала из ее оцепеневших пальцев, и она, ошеломленная, осела на пол.

Глава 16

Он не посылал за ней три дня. Три бесконечных дня и ночи Джозайя в одиночестве работал в студии как одержимый. Эскер регулярно приносил ему еду – только для того чтобы забрать ее почти нетронутой, ибо художнику было не до еды.

Дело входило в решающую стадию. Проклятое письмо, которое Эскер прочитал вслух, напомнило Джозайе, что его жизнь слишком сложна, чтобы объяснить ситуацию мисс Бекетт, а его дальнейшее существование – более чем сомнительно.

«Почему бы вам снова не поцеловать меня?» – вспомнились ему слова Элинор.

Он почти слышал ее голос, такой невинный… и пронизанный желанием любви. Джозайя тогда был в миге от расхожих клише о буйных и распущенных художниках, которые соблазняют своих натурщиц.

Но честь его удержала.

Удержала с трудом, однако он задумался: чего же стоили все его обещания и заявления о высокой морали?