Страсть взаймы

К концу третьего дня оргии Нелли рабски отвечала «да» на все их требования. Какими бы развратными и аномальными они не были. Безвольно кивала головой, когда говорить сил не оставалось. И покорно подставляла любую часть своего разбитого тела для самой зверской услады.

Ее аморфное состояние стало, мало по малу, разочаровывать садистскую троицу. Тимур предложил дать ей ***.

– Да и самим не помешало бы взбодриться, а то обороты падают, – добавил он же. На том и порешили.

Современные реалии таковы, что не только доставку еды, напитков и прочего ширпотреба можно заказать. Но и наркоты. Главное, обладать связями. И уже через несколько часов им привезли целый ассортимент качественных психотропных веществ на выбор.

Нелли заставили нюхнуть дорожку. И будто второе дыхание в нее вдохнули. Она оживилась. Глаза заблестели. Движения приобрели порывистость, импульсивность. По ее жилам будто забурлил поток жизненной энергии. Прилив воодушевления развязал ей язык, устранил зажатость. Она стала похожа на человека.

На мужчин *** подействовал отрезвляюще. Они приободрились, воспряли духом. Тимур сказал, что «задолбался слушать вашу муторню» и включил свою музыку, «от которой прет по-настоящему». Макс, как всегда, тонко уловил изменения настроения своей жертвы. И повинуясь собственному, сиюминутному порыву, завязал с Нелли нехитрый треп. Она, понятно, рвалась на свободу. Ее разговор строился вокруг этой темы. Даже пошла с ним на некоторые условия, чтобы заключить сделку. Он же забавлялся ее изобретательностью и откровенно наслаждался игрой в кошки-мышки. Юру тоже накрыло. Но не найдя с кем зацепиться языками, он кому-то позвонил и ушел говорить в другую часть особняка.

«Грязные шлюшки будут наказаны,

Мамы их тоже будут наказаны…»

Речитатив Титомира набирает обороты. Тимур делает музыку громче, и начинает пританцовывать. Его поджарое тело задвигалось в такт музыке. Спущенные брюки держались на одной пуговице. Расстегнутый ремень болтался. Смуглый торс был забит татуировками. Массивный золотой браслет и перстень на мизинце дорого блестели. Ленивая, белозубая улыбка кривила рот с одной стороны. Выбритая четкими линиями, аккуратной формы темная бородка несколько утратила свой первозданный лоск, не знавшая последние несколько дней руки мастера. Так же как и ровная стрижка на голове немного растрепалась.

«Прилегает плотно маечка к груди,

Покажи, что есть для Титомира и…»

Тимати подключается к песне, а у Тима так и рвет башню от нахлынувшей эйфории.

– Вот это я называю четкой музыкой! Вот, что надо слушать, а не этот ваш блатняк, – перекрикивает он музыку.

Нелли пытается расслышать слова Макса, сказанные мягким, вкрадчивым голосом. Она всерьез вознамерилась выторговать свою свободу. Она сама в это поверила. Но…

«Расстегнув мою ширинку, она качает головой.

Меня не укачает – мой рот занят другой…»

И вдруг Тимур хватает ее за волосы. Оттаскивает от Макса, с которым она разговаривала, сидя на краю кровати, лицом к лицу, близко, чтобы слышать его из-за громкой музыки. Он перебил ее на полуслове и даже не заметил этого. А если и заметил, то по боку. Поставил ее на четвереньки в центре кровати и начинял драть ее. Сзади. В анал. На сухую. Нелли инстинктивно дернулась, но по опыту знала – сопротивление бесполезно. Зажмурилась, закусила губу и свесила голову, пережидая первые, самые болезненные толчки. А тем временем…

«Резкими рывками или плавными толчками,

Секс, секс, туси, ты ведь не расскажешь маме…»

Нелли с трудом подняла голову. Встретилась с глазами Макса. В них разливалась животная похоть. Он встал, скинул распахнутую сорочку. Расстегнул брюки и позволил им упасть к ногам. Голый подполз к сношающейся парочке и встал перед девушкой на колени, пристраиваясь спереди.

«Это я один, твой господин.

Этой ночью будем делать с тобой динь-динь-динь…»

Нелли безотказно принимала глубокие болезненные толчки с обеих сторон. И снова песня заиграла на повторе. У Макса начала спадать эрекция. Он выпил какую-то таблетку и вернулся. Нелли захотелось пить. Она попросила, но никем не была услышана из-за грохочущей музыки. Ее развернули и поставили поудобнее.

Пришел Юра. Возбудившись от увиденной картины, он решил присоединиться.

Жажда становилась нестерпимой. Во рту все пересохло. Она стала цепляться зубами за тонкую кожу члена. За что получила пощечину наотмашь от Макса. Юра пристроился снизу. Из-за сухости еле вошел в нее, причиняя боль. И вот в ней уже нет свободного от члена места. В нее тычут со всех сторон. Сверху заливают виски с колой, передавая по кругу. Она закрывает глаза. Последняя надежда, пусть и призрачная, что ее отпустят, разбилась вдребезги. В голове становится пусто. Ни одной разборчивой мысли. Ни одной связной идеи. Все прах. Все тлен. Тухлые запахи гнилых людей. И она, как главная марионетка содомии. А кругом грохочет:

«Ты хочешь быть стопудово наказана,

К кровати привязана, гелем намазана…»

* * *