Страсть за кадром

— Я собиралась позвонить тебе сегодня вечером. Не хочешь ли выпить что-нибудь со мной попозже?

— Извини, малышка. Я занят. Ты давно здесь? — спросил он. Но что он действительно хотел знать:

— Скольких моих клиентов ты видела?

— Почти неделю. Я приехала на свадьбу и решила совместить небольшой бизнес с удовольствием.

Малколм знал, сколько дней она была в Нью-Йорке. Он видел ее послание на столе у секретаря Фозби неделю назад и моментально узнал ее работы.

— Как насчет завтрашнего вечера? — спросил он, зная, что это невозможно.

— Завтра я уезжаю. Но ненадолго. Я планирую приехать домой очень скоро. Наверно, странно прозвучит, но думаю стать мисс Нью-Йорка.

— Извини, Фозби ждет. Позвони мне. — Он поцеловал ее и ушел.

«Еще не время», — подумал Малколм, входя в кабинет Фозби. Он знал, что Бретт необыкновенно талантлива, но не ожидал, что она расцветет так быстро. Малколм был все еще в зените своей славы и не приветствовал конкуренцию с такой одаренностью. Он создал целый сценарий: когда он устанет от этой скачки с препятствиями, Бретт займет его место. Он смог найти и вынянчить ее, потом он уедет снимать развалины древнего города, о котором он читал, будучи маленьким мальчиком, и оставит Бретт своим представителем в мире моды.

— Что эта маленькая сучка делала здесь? — резко спросил он Фозби. — Что ты ей сказала? Предложила работу?

С их первой встречи Малколм никогда больше не садился на стул напротив Фозби. Когда они встречались не в конференц-зале, он всегда садился так, чтобы невозможно было разговаривать, пока Фозби не подходила к нему или кричала на всю комнату. В этот раз он устроился в углу дивана в противоположном конце комнаты.

— Малколм, не трясись. Мы попили чаю и немного поговорили. Ее работы достаточно удачные… — пробормотала Фозби, — но не такие, как твои, — спокойно продолжила она и села рядом.

— Ты доказываешь своему первоклассному ослу, что он не осел.

После стольких лет Фозби привыкла к грубостям Малколма.

— Ты можешь не сомневаться — на свете существует только один Малколм Кент, хотя Бретт и выдала четыре обложки за месяц, — добавила Фозби.

Она любила редкую возможность уколоть Малколма. «Он считает себя примадонной», — думала она. Работы Малколма были все такими же ослепительными, но со временем он стал успокаиваться, свежесть и новизна, что делали каждый снимок неповторимым и восхитительным, потускнели, и сам он стал выглядеть хуже. Фозби была уверена, что это было расплатой за его безумную ночную жизнь и довольно безбедное содержание двух женщин. Но она решила пока оградить себя от конкурентных столкновений между мастерами.

Фотографии Бретт в «Вуаля!» привлекли внимание Фозби сразу, и она постоянно следила за ее карьерой. Фозби была уже пятнадцать лет редактором журнала и понимала, что не может рассчитывать на постоянное вдохновение Малколма. Ей нужен резерв, «ожидающий фотограф», чья гениальность и творческая натура защитят ее собственную неоспоримую позицию лидера в переменчивом мире моды настолько, насколько она того пожелает. И Бретт Ларсен была ее надеждой.

Бретт сидела в такси, пытаясь понять поведение Фозби, которая пригласила ее, а потом избежала разговора о работе. Малколм также вел себя очень странно. «Он выглядит действительно плохо, — подумала она. — Может, с этим все связано». Бретт была удивлена: неужели он был так обижен на то, что она не позвонила?

В состоянии полной подавленности она вышла из машины на Седьмой авеню, решив прогуляться. Неожиданно небо заволокло грозовыми тучами, и теплый воздух поздней весны стал остывать. Она вошла в здание как раз в тот момент, когда упали первые капли дождя.

— Вам надо поспешить, мисс Ларсен, — сказал консьерж.

Бретт кивнула в знак благодарности.

«Как приятно, что он беспокоится из-за того, что я могла промокнуть», — подумала она по пути на шестнадцатый этаж.

Дверь открылась до того, как она вставила ключ в замок. На пороге стояла Хильда, убитая горем.

— Ой, мисс Бретт, мы не знали, где вы были. У миссис Кокс случился сердечный приступ. Она сидела у себя и рисовала.

Хильда указала на балкон.

— А потом я услышала грохот. Я выбежала из кухни, а она вот здесь лежала…

— Где она? — испуганно спросила Бретт. — Она не…

— Нет, мисс. Я позвонила доктору. За ней очень быстро приехали и забрали в больницу. Доктор сказал, что я должна дождаться вас, потому что в любом случае они не позволят мне видеть ее, так как я не член семьи. Слезы бежали ручьями из глаз Хильды. Бретт не помнила, как добралась до больницы и на протяжении двух дней была там, ожидая, когда Лилиан придет в сознание. Правила кардиоблока позволяли Бретт посещение только на десять минут раз в два часа, но она отказывалась покидать палату. Она сидела и дремала, и иногда для поддержания сил под нажимом медсестер, съедала что-нибудь.

Члены семей других пациентов блока вели тихие беседы, но эти разговоры были только тщетной попыткой снять напряжение.

Бретт отыскала своего деда в Сиднее, в Австралии. Выслушав Бретт, он заявил, что не планирует сейчас навестить свою сестру, но обещал справляться о ее здоровье.