Страсти Израиля

...Для этих левых интеллектуалов-хухемов исчезновение Израиля имеет многие хорошие стороны. Человечество, по крайней мере, прогрессивное человечество, так называемая “мировая общественность” перестанет злиться на израильтян. “На Ближнем Востоке они ведут себя плохо”, - как выразилась одна дама из “Ле Монд”. Все израильтяне опять превратятся в обыкновенных привычных евреев. Их можно будет привычно гладить и громко жалеть. Покровительствовать им. Писать в “Ле Монд” или в “Фигаро” душевные гуманные статейки. Юдофильство усилится. Это как раз то, что господам эрудитам надо и на что они надеются. Израильское государство исчезнет, а израильский народ, как они выражаются, вечен. Вечный еврей и вечный антисемит. Можно будет написать свои новые книги. Все станет хорошо в результате такого мирного процесса. Но отметил ли господин эрудит и прочие прогрессивные борцы, чем же все-таки отличается этот новый нынешний антисемитизм-антиизраилизм от прошлого, хорошо известного, привычного устоявшегося за века? Тогда прогрессивное человечество было на нашей стороне, то есть на стороне эрудита-интернационалиста, а теперь, к несчастью господина эрудита, оно сторону поменяло, стало на сторону палестинских детей с камушками и пращами. Такого анализа у господ эрудитов нет, а это важный анализ и важное отличие. Антисемитизм, к которому Вы, господин эрудит, принюхались в прежние времена, отличался тем, что в нем веселья было больше, чем ненависти. А в нынешнем антиизраильском, наоборот, больше ненависти чем веселья. Да веселья и вовсе нет, одна ненависть. В прежних погромных разговорах, погромных статьях, да и просто погромах было много смеха, а теперь в статьях и погромах не смеются, а скорее скалятся вооруженными зубами. Вспомните описания Горьким погрома в Нижнем Новгороде, вспомните веселое описание запорожских погромов у Гоголя. И особенно, смеялись над Библией, над божьим определением избранников божьих. Показывали пальцем, да и сейчас показывают, на какого-либо хилого Нюму-парикмахера и смеялись и смеются: “Вот избранник Божий!” А над кем смеетесь? Над Нюмой смеетесь? Нет. Над Богом смеетесь. Над тем, что Бог-глупец, избрал такого ничтожного Нюму. Нюма, может, ничтожен, не ничтожнее, конечно, вас, юдофобских весельчаков, но избранничество Божие своевольно. Не спрашивает Господь, кто хочет быть избранным, и при избрании не меняет человеческой природы. Для примера скажу о других представителях избранного народа, о пророках. О пророке Исайе, пророке Иеремии или, наконец, об Иешуи из Назарета. Сколько над ними смеялись? Да, избранничество в цари или президенты дает земные преимущества и блага. Небесное избранничество добавляет только тяжесть, а к ней еще разнообразную ненависть неизбранных небом, которые тешат себя земным избранничеством и, глядя на земные слабости небесных избранников, смеются. Что говорить о мелкой личности Нюмы-парикмахера, если даже над Христом смеялись? Прочитайте Евангелие. Сколько над Христом смеялись за его земные слабости? “Если ты избранник божий, сойди с креста!” Так смеялись. Да и в послеевангельские времена смеялись не только над парикмахером Нюмой, но и над Христом. “Палестинский пигмей худосочный надоел нам жестоко Христос. Жизнь людскую он сделал непрочной. Весть об аде он людям принес”, - это с честной нетрезвостью русский поэт начала века пьяница Алексей Теняков, а что у пьяного Тенякова на языке, то у трезвого Достоевского на уме. Легенда о Великом инквизиторе - разве это не трезвая насмешка над Христом, бессильным на своем земном пути? Вспомните, в какой бедности, в каком земном ничтожестве жил Христос? Скитался по чужим домам. Его оценили в 30 серебрянников. Это стоимость куска рыбы или горсти фиников. Неудивительно, что над ним смеялись в евангельские времена книжники и римские легионеры, а в послеевангельские такие, как нетрезвый Теняков, мелко, а такие, как Достоевский, величественно. Недавно евангельская церковь в Германии осудила антисемитизм. Теологически антисемитизм осужден как ненависть к божьему народу. Хорошее дело, но запоздавшее лет на пятьсот. Когда у церкви была власть, она не осуждала антисемитизм, а, наоборот, распространяла его во главе с Лютером. Так же, впрочем, как католики и православные. Теперь фактически в бессилии своем осуждает, юдофильствует. Таковы все иные безоружные безгласные осуждения антисемитизма со стороны юдофилов, со стороны эрудитов, борцов с антисемитизмом наподобие господина эрудита. Но свято место пусто не бывает. Тем, чем раньше занимались фундаменталисты христианства, теперь занимаются фундаменталисты ислама. Однако в ненависти вооруженных зубами исламистов того смеха нет, веселья нет. Это настраивает меня на оптимистический лад. Причина тут одна - вооруженное до зубов еврейское государство Израиль вызывает ненависть, но не вызывает смеха. Также в отношении еврейского народа теперь смеха меньше, а больше ненависти, иногда даже панической. “Или мы прогоним жидов со своей земли, или они нас добьют”, - так у назначенного Ельциным министра пропаганды и информации Миронова. Однако главная ненависть против сионистов, хотя по логике сионисты как раз и призывают евреев покинуть так называемые их земли и переселиться в Израиль. Почему? Потому что Израиль - это сердце еврейского народа, и враги это понимают лучше, чем иные господа эрудиты. Надо разбить сердце, вырвать сердце, тогда умрет и народ. Но только ли еврейский народ? Не сердце ли это всего библейско-христианского народа? Сердце библейско-христианского народа начало биться, когда Господь сказал Аврааму: “Потомству твоему даю я землю сию.” Да, 2000 лет вопреки господнему завету на грешной земле еврейско-христианское сердце, билось пересаженное в колбе, билось в изгнании, ибо мир был подвержен эксперименту дьявола. Мир, в котором Мессия подменен, но лишь немногие это поняли. “Ходили в мире лже-мессии. Я не прельстился, угадал, что блуд и срам их литургии сиречь бряцающий кимвал. Своекорыстные пророки, лжецы и скудные умы. Звезда, что будет на Востоке, еще среди глубокой тьмы. Но на исходе сроки ваши, но проклят старый мир, и вновь пьет Сатана из полной чаши идоложертвенную кровь”. Это стихи Ивана Бунина “На исходе”. Бунин был на библейской земле завета с Авраамом, когда она была еще опустошена, и сердце билось вдали от места своего божьего обетования. Билось, заключенное в дьявольскую колбу изгнания. Теперь оно вернулось на свое место, и вновь его пытаются похоронить. Вновь раздаются злобные призывы убийц в национал-исламистских мечетях. Вновь трезвонят лицемерные колокола христианской демократии и даже козлиные колокольчики израильских левых умников миролюбцев, таких как господин эрудит. Но рано хороните. Торопитесь эдак примерно на тысячу лет. Почему на тысячу лет? Опубликовали ли французские и прочие европейские газеты, плотно заполненные проарабизмами и антиизраилизмами, та же “Ле Монд” или “Фигаро” или еженедельник “Экспресс”, маленькое научное сообщение? Миру осталось существовать всего тысячу лет. Однако, смею вас заверить, второго дьявольского эксперимента Господь не допустит. Ведь осталась еще тысяча лет. Так что, если умрем, то умрем вместе. Притом есть небесный Иерусалим, но нет и не будет ни небесного Парижа, ни небесного Лондона, небесной Женевы, небесного Берлина, небесной Москвы, небесного Нью-Йорка. Конечно, циничные потребители земных благ скажут: “Тысяча лети это целая бесконечность. Чего нам беспокоиться. После нас хоть потоп. Ха-ха, хи-хи”. И расскажут о конце мира какой-нибудь еврейский анекдот. Нет, весельчаки. Тысяча лет - это рукой подать. Вселенная существует 15 миллионов лет, человек 4 миллиона лет. Так что тысяча лет это даже не завтра, это через полчаса. Тысяча лет - это современность. Тысячу лет назад уже была итальянская и французская культура, провансальская поэзия, песни трубадуров, итальянская медицина и юриспруденция, испано-арабская поэзия. “Повесть о Тристане и Изольде” переводилась в германских и славянских странах. Фактически это уже было наше время. А через тысячу лет на высохшей, с клубами горячего пара воды и раскаленными камнями вместо земли, жить будут, может быть, только какие-нибудь приспособившиеся насекомые и крысы, этими насекомыми питающиеся. Да еще переплетами Пушкина, Шекспира, Данте, Гете и прочих на развалинах библиотек. Те поэты, которые вздыхали и вздыхают на луну-кусок сыра в космосе, должны были повздыхать на Марс, когда-то по предположению полноводный, планету войны, ныне мертвую, красную как кровь. Конечно, трезвые скептики посмеются над этим моим откровением, над этим моим Апокалипсисом и скажут: “Сколько раз уже возвещался конец света?” Да, возвещался, но тогда возвещали богословы и ангелы, а теперь ученые. Более того, не надо быть ученым, чтобы видеть агонию мира, отравленный воздух, потепление земной атмосферы, таяние вечных льдов, отравление воды, уничтожение спасительного озона смердящим дыханием нефтяного СО. За прошлый 20-ый век вымерло столько животных, сколько за все предыдущие века, вместе взятые. Одна рептилия просуществовала миллион лет, а теперь ей грозит смерть. Наиболее яркий признак общей агонии жизни это изначальная деградация, реверсия, одичание на фоне буйного технократического развития и всеобщей компьютеризации. Пример моральной агонии - Франция. Много горьких, желчных, иным покажется, франкофобских слов сказал я о Франции, особенно о нынешний шираковской Франции. От этих слов не отказываюсь. Так можно говорить о том, что прежде любил. Пусть как легенду, как внешний образ, но и то, и другое все же имеют под собой основание. “Нам жаль теперешнее падение народа, который так славно жил, который мы так любили, может быть больше, нежели знали. Мы чувствуем, по выражению Мишле, что с падением Франции температура земного шара понизилась.” Так писал Герцен 150 лет назад, имея в виду моральное понижение температуры, которое в сочетании с физическим повышением атмосферной грозит моральной и физической гибелью.