Страсти-мордасти рогоносца

– Я сам начальник, – огрызнулся Моисеенко, – владелец клиники.

– Ой, мне не повезло, вы не поймете меня, – протянула наша Буля. – Но хоть на минутку опуститесь в кресло, я давление померяю. Ну не лишайте меня денежек. Пожалуйста.

Роман Наумович плюхнулся на диван.

– У вас несколько мелких осколков на щеках, – заметила Буля, закрепляя на руке напряженно сопящего гостя манжетку тонометра. – Можно я их вытащу? Аккуратненько. Всегда работаю не торопясь. Поспешишь, испортишь улику, тело повредишь.

– Я пока не умер, – уже тише сказал Моисеенко.

– Так я вас в прозекторскую и не приглашаю, – возразила эксперт. – В моем тревожном чемоданчике есть все необходимое. Не бойтесь, вы ничего не почувствуете. Никто из тех, с кем я работала, не жаловался, что я им больно сделала.

– Мертвецы не склонны к вербальному общению, – почти спокойно заметил хирург.

– Так ко мне и сотрудники приходят, – растолковала Любаша. – Недавно вот Танюша прискакала. Чего делали, не скажу, это врачебная тайна. Тань, было неприятно?

Я подмигнула:

– Я ничего не ощутила. Роман Наумович, у доктора Буль кошачьи лапки.

– У нее острые когти? – ухмыльнулся гость. Похоже, истерика отпустила его.

– Нет, – засмеялась я, – мягкие и нежные лапочки.

– А боссу я на днях пять зубов вырвала, – вдохновенно врала Люба. – Иван Никифорович, ваши ощущения?

– М-м-м, сплошное удовольствие, – пропел шеф. – Можно еще раз повторить.

Буля вынула из чемоданчика упаковку со стерильным пинцетом, надорвала ее.

– Ну? Я быстренько.

– Делайте, что хотите, – сдался Моисеенко.

– Глотните-ка капельки, – заворковала Любочка. – Сладкие, на спирту, прямо ликер, вам определенно по вкусу придутся.

Глава 38

– Вы со мной обошлись, как с маленьким ребенком, – пробормотал Роман Наумович, когда Люба ушла. – Пять зубов за один раз ни один здравомыслящий врач не удалит. Равно как и не поставит вам за пару часов полный рот имплантов. Что у вашего эксперта за микстура успокаивающая? На каких травах? Действует потрясающе, мне такая для сумасшедших родителей нужна.

– Лекарство доктор Буль сама делает, она не жадная, поделится с вами рецептом, – пообещала я. – Вам легче?

– Да, спасибо, – кивнул Моисеенко. – Извините, я вел себя, как баба. Простите, Татьяна, к вам мои слова не относятся.

Я наконец-то приступила к беседе.

– Можете объяснить, что вас так сильно испугало?

– Я вышел сегодня из клиники… – начал Роман. – Всегда в восемь утра хожу в кафе, это традиция, я там завтракаю. В семь делаю обход, через час ем, а в девять начинаю операцию, если она запланирована. Кафе на соседней улочке, она с односторонним движением, узкая, кривая, настоящая старомосковская. Дома на ней не жилые, их разные конторы под офисы приспособили, на первых этажах магазины. Утром там пустынно, прохожие и машины появляются не ранее десяти, когда бутики открываются. Иду себе не спеша, наслаждаюсь тишиной – погода прекрасная, не скажешь, что ноябрь, прямо второе бабье лето пришло, и такое ощущение, будто не по суматошной Москве шагаю, а по уютному провинциальному городку. И вдруг…

Моисеенко передернулся.

– Мне трудно объяснить… все за какие-то секунды случилось… Улочка, как я говорил, кривая, всю ее не видно, только небольшие куски. Неожиданно из-за поворота на немыслимой скорости вылетела машина и понеслась прямо на меня. Деться мне было некуда, справа дома, слева проезжая часть…

Моисеенко сбросил с плеч плед, которым его накрыла Буля.

– Мне в голову как ударило: спасайся, тебя убить хотят! Тело быстрее мозга сработало, ноги в сторону какой-то витрины прыгнули, и я рыбкой в стекло влетел. Автомобиль мимо пронесся, ну прямо в сантиметре от стены магазина. Меня точно хотели убить!

– Номер транспортного средства можете назвать? – спросила я.

– Издеваетесь, да? – начал снова закипать Роман Наумович.

– Нет, конечно, – возразила я. – Подозреваю, что вы не запомнили цифры, но спросить должна. Цвет, марка машины, особые приметы?

– Вроде она была синяя. Или черная? – заколебался Роман Наумович. – Фиолетовая? Точно не желтая… хотя… Не знаю! Не помню! И марку не назову. Некогда было рассматривать. Сказал же, секунды все длилось, мгновения. Моргнуть не успел – лежу в осколках. Отстаньте, я не помню ничего про машину. Вот то, что на витрине кто-то матерное слово красной краской написал, я заметил.

– На улице никого не было? – спросил Иван.

– Нет, – буркнул хирург.

– Полиция приезжала? – не утихал мой муж.

– Понятия не имею, – фыркнул Моисеенко. – Вообще-то, я сразу к вам помчался.

– Точный адрес места происшествия назовите, – попросила я, – наш сотрудник проверит записи с камер.

– Их там нет, – огрызнулся Роман Наумович.

– Офисные здания, магазины, и нет видеонаблюдения? – удивился Иван. – Так не бывает.

Моисеенко вскочил, подошел к столу моего мужа, без спроса схватил лист бумаги, карандаш и начертил букву Z.