Страсти ниже плинтуса

Как ни бесшабашна я от природы — ведь я никогда не думаю о серьезных вещах и не вижу, что делается у меня под носом, — все же хоть и с опозданием, но стала я замечать, что с теткой творится что-то не то. Она стала молчаливой, надолго застывала на одном месте, уставившись в одну точку, однажды сильно обожглась утюгом, другой раз чуть не своротила на себя кипящую кастрюлю с супом. Она тяжко вздыхала и ворочалась во сне, и вставала утром с опухшими красными глазами и головной болью. Она приходила с работы гораздо позже обычного, страшно измученная, ела без всякого аппетита и ложилась на диван лицом к стене или глядела пустыми глазами в экран телевизора. Я ненастойчиво интересовалась, все ли у нее в порядке, тетя Галя отвечала, что все нормально, и я отступилась. Но однажды я проснулась ночью от странных звуков — тетка рыдала в подушку. Что-то мне подсказало, что она будет недовольна, если обнаружит, что я не сплю. Тетя Галя стонала и кусала подушку, чтобы сдержаться, а потом стала биться головой о стенку, как-то боком, очевидно, так было ей больнее.

Тут молния сверкнула у меня в мозгу, я поняла, что тетя Галя тяжело больна и скоро уйдет, как сосед дядя Витя. И я останусь одна как перст. В жизни не испытывала такого страха, просто какой-то мистический ужас. Чувствуя, что сейчас сойду с ума, я вскочила с кровати, зажгла свет и заорала что-то несусветное. Тотчас зловредная бабка с третьего этажа стала стучать в потолок шваброй. От знакомых привычных звуков тетя Галя очнулась и перестала биться головой о стену. Тут же я налетела на нее коршуном и заставила рассказать все как есть. И тетка рассказала, что уже десять лет — десять лет! — у нее любовь с заведующим их, хирургическим, отделением больницы и что сначала он считал их роман чем-то несерьезным, поэтому ждал, что все пройдет, а потом не мог оставить семью из-за детей. Она же, тетя Галя, всегда знала, что у нее ничего не пройдет, что это на всю жизнь. Теперь дети у ее доктора давно выросли, переженились, даже внуки народились, и доктор тянул всю семью. А месяц назад он свалился с инфарктом, и тут выяснилось, что больной своей семейке совершенно не нужен. А тетя Галя не может без него жить и даже дала себе слово, что если с ним что случится, то она наложит на себя руки.

— Господи! — вскричала я, видя, что тетка говорит совершенно серьезно.

Руки у нее были ледяные, лоб же, наоборот, горел как в лихорадке. Она все твердила, что ее любимый доктор нужен ей любой, только бы живой, что она вытащит его из болезни. Я гладила ее по голове и молчала.

Бедная моя тетка! За что ей все эти мучения? Как говорил дядя Витя, «в чужом пиру похмелье». Достался ей в двадцать пять лет новорожденный ребенок, и личная жизнь кончилась, не успев начаться. Я прикинула: мне сейчас двадцать один, стало быть, тете Гале — сорок шесть. Мне, конечно, трудно представить, что в таком возрасте человек способен испытывать такие сильные чувства, но в жизни все бывает. Во всяком случае, тетя Галя не врет и не преувеличивает, она жить без своего доктора действительно не может. И многого недоговаривает, но все и так ясно: если было бы куда забрать ей доктора после больницы, то не рыдала бы она в подушку, а сейчас белила бы потолок и переклеивала обои в этой вот комнате, чтобы человек из больницы пришел в чистый уютный дом. А так получается как в песне, что пел дядя Витя, будучи в подпитии: «Пришел домой — там ты сидишь!» Вот именно, как же тетя Галя может обрести личное счастье, когда тут, в этой крошечной однокомнатной квартирке, все время торчу я? А ей ждать некогда, десять лет ждала. А на самом деле и больше, с моего рождения.

Тетя Галя, выговорив самое трудное, малость успокоилась и теперь рассказывала мне, какой ее любимый доктор замечательный человек и талантливый хирург. И что если он не сможет оперировать, то тоже не беда, потому что он — потрясающий диагност, просто от бога, может без всякого оборудования определить, какой орган у человека не в порядке. Я машинально кивала, напряженно размышляя. Процесс этот с непривычки отнял у меня много сил, даже пот прошиб, как будто в горку бежала. И вот до чего я додумалась.

Я просто обязана отплатить тетке добром, потому что свой долг она выполнила передо мной на всю оставшуюся жизнь. Что им с доктором необходимо для счастья? Жилплощадь, остальное приложится. Здесь, наедине, тетя Галя обеспечит своему милому такой уход, что он про больное сердце и не вспомнит! Уж я-то знаю свою тетку, она мертвого на ноги поднимет!