Страсти по Фоме - книга 2

Девчонка прыснула, нисколько не обидевшись: красота и элегантность Ефима, на фоне дикого, нездешнего обаяния заплетеного Фомы, предполагали, по крайней мере, настоящее развлечение среди половых симулякров и синтетических извращений.

— Не-а! Я пришла, они висели.

— То есть, может?! — обрадовался Ефим. — Считай, повезло! — толкнул он Фому. — Из морга!.. А вы не узнаете у вашей заведующей, для верности?

— Вы серьезно?.. — Продавщица сняла очки, протерла их и снова водрузила на короткий симпатичный носик. — А зачем вам? Я, в смысле… заведующая все равно не скажет, даже если и так…

— Она снова засмеялась…

— Вы что некрофили?

Ефим всплеснул руками.

— Именно! А также мизантроши и меланхулики! Такое событие… краше в гроб кладут! Лучший друг и бывшая жена!.. Вы не могли бы их снять с покойника? То есть, оттуда… А мы вас за это пригласим на нашу свадьбу! Помянете!..

Девчонка чуть не упала со стремянки, на которую уже забралась. Её опасно скрутило на последней ступеньке и Ефим бережно, но не менее опасно поддержал её. Впрочем, золушка французская…

— Да я и так, спасибо! — махнула она рукой, поправляя юбочку, и покраснела.

— Ой, мне нравится! — запел Ефим, любуясь ею. — А я нечаянно! Я не хотел! Извините, сударыня!.. Вас как, кстати, зовут? Меня Ефим, а вот его Фом… Андрон.

— Фомандрон?.. — Она снова хотела прыснуть, но сдержалась, все-таки имя. — Итальянец?

— Древнегрек израильский, вы угадали: Фома человеческий on-line, — евангелист, эсхатолог, все время в розетке. Не знает, где кончит. Так как?..

Фома только чихал, увертываясь от передвигаемых костюмов, реакция на коку.

— Таня.

— Та-аня! — восхитился Ефим. — Пора уже вдохнуть аромат всех тех покойников, что скорбели не на шутку. Хоть и говорят, что мертвые не потеют, но проверить надо.

Таня, наверное, все-таки упала бы вместе со всеми костюмами сразу, но Ефим был на месте, а юбка слишком коротка. Она опять покраснела. Он опять извинился. Фома снова чихнул, вылезая из-под стремянки.

— Так вы придете? — дьяволом спросил Ефим.

— Нет! — вдруг отрезала Таня, с чужим личиком, видимо решив, что они «зашли» слишком далеко. — Мерить будете?

Это она уже Фомину. Молодость легкомысленна и горда, а чары психотерапевта не всесильны, размышлял Фома, не то — Юнг, Фрейд, Шарко, даром, что широко закомплексованные личности, но, отказывая им, люди чувствовали себя неудобно.

— А обязательно? — спросил он. — Я и так вижу, что туда тюфяк влезет. Может, так без примерки? Вера тебя все равно убьет, Фима.

— Она меня уже убила, выбрав тебя, — элегически заявил Ефим. — И понял я, что человек деградирует в браке!.. Вот этот, Танечка!.. Хорош, во всяком случае, моли на свадьбе не будет!..

Он взял первый попавшийся, тряхнул его и, сморщившись, вернул.

— Заверните!

Таня, все еще не простив покушения на ее честь, молча понесла костюм на контроль. Ефим — за ней. Фома, еще раз чихнув, тоже поплелся к выходу, на ходу стуча «стеком для садизма», как было написано на его ярлыке, по выставленным в ряд всевозможным пластиковым членам, как это делают дети, пробегая мимо железной ограды с рейкой.

Фаллоимитаторы, построенные в забор или, вернее, в аллею, где каждое дерево глубоко индивидуально коряво, отзывались по-разному. Те, что были начинены вибраторами, гремели, как побрякушки, а те, что попроще, важно кивали вслед. Плакатик, висевший над ними, гласил, что подгонка бесплатно, а студенткам и ветеранам войны скидка. Интересно, кто занимался подгонкой — Таня? Или все-таки специалист? И что это за специалист, буде он существует?..

— Молодой человек, а если вам так?..

Фома, представив, встал, как вкопанный. Перед ним стояла высокая дама в очках, точь-в-точь Таня через четверть века, и испепеляла его взглядом. Пришлось Фоме сказать, что это было «испытание на прочность» и попросить завернуть все задетые им члены, чтобы «Золушке» не поступало прокламаций на нарушение эрекции.

— Нельзя же так, — совсем другим голосом сказала заведующая. — Это же товар. Денег стоит.

— О, товар!.. — Фома вручил ей стек с ярлыком и улыбнулся. — Мы идем к товарно-денежным отношениям. Заверните мне вот эти десять товаров…

Ефим расплачивался и интриговал.

— Бросьте дуться, Танюша, — ослепительно улыбался он. — Как еще я мог познакомиться с вами поближе за такое короткое время?.. Зато теперь я знаю, что жить без вас не могу. Или вы боитесь, что я некрофиля? Так не бойтесь, я совсем чуть-чуть, больше «просто», чем некро, и то только по тому, что мертвею, когда вы так со мной и мне это состояние нравится!

Танюша кололась, как выражается поколение, выбравшее пепси. Она дулась, но было видно, что из последних. От простофили, вместо некрофили, у нее предательски дрогнул подбородок и поплыли губы. И наконец, когда Ефим сказал, что готов повторить проклятую сцену на стремянке, но целомудренно, то есть вообще ловить никого не будет, она взорвалась диким хохотом.

— Так, значит, да? — обрадовался Ефим. — Оставьте свой телефон…

И вручил свой…

— Каких еще извращений желают, господа? — спросила Таня, подавая им завернутый костюм.