Страсти по криминальному наследству

– Тише, – зашикали соседи на пришедшую Василису, – тише! Федор нашел драгоценности и не хочет ни с кем делиться! – Матильда утерла красный нос кружевным платком и всхлипнула.

– Нашел драгоценности?! – изумилась Василиса. – Тогда клад нужно отдать государству, ему по закону полагается пятьдесят процентов.

Шум за забаррикадированной дверью стих.

– Ничего подобного, голубушка! – заявил Звягинцев. – Он нашел не клад! Поэтому отдавать государству ничего не нужно, он нашел чужую потерю. А в этом случае находка полностью принадлежит ему! И нам, конечно, если он все– таки с нами поделится.

– Как же, – раздалось из-за двери, – держи карман шире! Но про находку мне понравилось.

– Федор, – обратилась к нему Василиса, – а почему вы закрылись?

Матильда фыркнула и пожала плечами. Сколько можно строить из себя правильную дурочку?! Как будто Василиса сделала бы по-другому. Точно так же вцепилась бы в клад и ни с кем не поделилась.

– Я бы поделилась, – сказала Василиса, – мы же договаривались: всем по десять процентов, остальное нашедшему. Федор, я знаю, вы, как честный человек, сделаете то же самое. Конечно, не сразу, к драгоценностям еще нужно привыкнуть, подержать их в руках, полюбоваться сиянием, но мы подождем. – Она махнула рукой и прошла на кухню. – Придется вызывать сыщика, – сказала Василиса. – Он должен нам помочь.

– Естественно, – поддержал ее Звягинцев, – как мы только про него забыли?!

– Я про него не забыла, – обиженно заявила Матильда, – я не хочу его видеть. Он сказал товарищам из органов, что у меня диета. – Она помолчала и добавила: – Кислородное голодание мозгов.

– Тем не менее, – к удовольствию Василисы, настаивал Звягинцев, – мы должны его обязательно вызвать, он поможет нам уговорить Федора разделить клад по-хорошему.

– Но тогда и с ним придется делиться! – не выдержал Кулемин.

– Придется, – согласился с ним писатель, – но эти средства пойдут из доли Федора.

– Еще чего! – возразила Матильда. – Чуть что, так сразу с Кошкиных три шкуры сдирать! Отдайте ему из общей доли!

– Я могу поделиться с Русланом, – предложила Василиса.

– Я согласна, – махнула рукой на ее непробиваемое чувство совести и ответственности Матильда.

Руслан приехал, как всегда, быстро. Он бегло ознакомил собравшихся на общей кухне соседей с результатами слежки за Галиной, ее мужем, Хлестаковым и иже с ними. Василиса охнула, в таком темпе она бы с ним поцеловаться даже и не успела! Сыщик признался, что некоторые факты представляют ценные сведения, но в интересах следствия он пока о них умолчит. Федор к этому времени устал от одиночества, но, скорее всего, просто захотел есть, одними бриллиантами сыт не будешь, и согласился на переговоры. Руслан закатал рукава рубашки и подошел к двери.

– Федор! – начал он издалека, заложив руки за спину и прохаживаясь по длинному коридору. – Ваши действия совершенно законны. Драгоценности, найденные в частном владении, принадлежат владельцу. Вы можете не беспокоиться, государство на них не претендует.

– А то я не знаю, – фыркнул тот, – что на них претендует куча голодных ртов за этой стеной!

– Безусловно, ваши соседи сделали большую ошибку, они не составили письменного договора…

– Скрепленного кровью! – вскричала Матильда. Сыщик посмотрел на нее укоризненно.

– Но если вы не намерены делиться, это ваше право, – продолжал Руслан, к которому с негодующим видом начали приближаться студент с писателем. – Тише, господа, тише. Федор прав, он не обязан с вами делиться, придется смириться с неизбежностью, юридически…

– Что?! С неизбежностью?! – Кулемин со Звягинцевым выкрикнули одновременно и бросились на дверь Кошкиных. – На абордаж! Свистать всех к черту! Взять его живым или мертвым!

– Мальчики, мальчики, – засуетилась Матильда, – ради меня, живым, прошу вас, мальчики! Моя норковая шубка!

Два тела глухо ударились о дверь, она скрипнула, но выдержала напор с достоинством старого, высушенного годами благородства дерева. Они попытались еще раз, после чего Звягинцев остановился и вытер со лба пот. Кулемин, истерично вопя: «На абордаж!» – один ударился хилым телом о дверь и, как сдувшийся мячик, отлетел в сторону телефонной тумбочки. Мириться с неизбежностью он не хотел. Собрав последние силы, с криком: «Свистать черта!» – вновь полетел на дверь. Внезапно она распахнулась. Студент влетел в комнату и вылетел прямо на балкон, где сушилось белье. Пока он, путаясь в панталонах с лифчиками, ошарашенно соображал, что к чему, сыщик подошел к балконной двери и закрыл ее.

– Поговорим спокойно, – предложил он восседающему в кресле Федору. Тот молча отреагировал на его предложение и кивком указал на кровать.

На белой простыне валялся пыльный кошель. Он оказался открыт, его содержимое высыпано. Но это были не бриллианты. На простыне рядом со старым кошельком валялись монеты советской доперестроечной эпохи. Их было много, они тускло поблескивали под электрическим светом и посмеивались над соседями.