Страсти по Луне. Книга эссе, зарисовок и фантазий

Когда жена вернулась, Галич был мертв. Он лежал с обугленной полосой на руке и зажатой в кулаке антенной. Смерть от несчастного случая? Такова была официальная версия врачей. Неофициальная версия: убрали спецслужбы. Вместе с КГБ почему-то называли и ЦРУ.

Что произошло на самом деле, мы не узнаем никогда, ибо уход Галича был из того самого разряда загадочных и таинственных смертей (если хотите: от президента Кеннеди до генерала Рохлина).

Лев Копелев сказал наиболее точно: «Умер на чужбине чужой смертью».

Вот звенит прощальный звон,
Вот звенит прощальный звон,
Вот звенит прощальный звон,
Вот звенит прощальный звон,
Бьют колокола…
Первый сон, последний сон…
Так и жизнь прошла!

Так заканчивается одно из последних стихотворений Галича «Там, в заоблачной стране…».

Ангелина Николаевна, жена Галича, погибла через 9 лет при очень странных обстоятельствах: якобы от не- затушенной сигареты начало тлеть одеяло, а далее смерть от удушья. А в результате: ушла из жизни важная свидетельница жизни и кончины Александра Галича. Примечательно: со смертью вдовы исчез и архив поэта. И концы в воду…

Эпилог

Конечно, у каждого времени свои певцы и песни. После ухода Галича выросло новое поколение. Но Галича нельзя забыть. Он – часть нашей истории. Он был, как выразился Леонид Плющ, Гомером опричного мира. А Владимир Буковский продолжил: «Каждая его песня – это Одиссея, путешествие по лабиринтам души советского человека».

В разгар всемирного угарища,
Когда в стране царили рыла,
нам песни Александра Галича
пора абсурдная дарила, –

писал Борис Чичибабин. А вот строки и самого Александра Галича:

А наше окно на втором этаже,
А наша судьба на виду…
И все это было когда-то уже,
В таком же кромешном году!..
…А что до пожаров – гаси не гаси,
Кляни окаянное лето –
Уж если пошло полыхать на Руси,
То даром не кончится это!..

Когда это написано? В ноябре 1971 года, много лет назад, а звучит устрашающе актуально. Гомера нет. Разрушена советская Троя. А мы все – беженцы в новом «кромешном году». Таков печальный итог российской мистерии. Утешает одно: итог не окончательный, а лишь промежуточный. Так или иначе, Александр Галич нисколечко не устарел. Он и сегодня звучит злободневно.

Москва-Петушки, далее бездна, или Шаги Командора по кличке Ерофеич

«Кто поручится, что наше послезавтра будет не хуже нашего позавчера».

Венедикт Ерофеев

Юбилей без юбиляра

24 октября 1998 года Венедикту Ерофееву исполнилось бы 60 лет. По существу, это был первый его юбилей (50-летие, кроме друзей и собутыльников, никто не отмечал). И вот звонкая, на всю Россию, дата. Юбилей без юбиляра (Веничка прожил 51 год). Ну и как оценить юбиляра? Один из критиков нашел точные слова: «После Карнавала, или Вечный Веничка».

Почему карнавал? Да потому, что вся советская действительность представляла собой сплошной карнавал – шествие с масками и плясками смерти. Мы жили в перевернутом мире человеческих ценностей, изрядно сдобренном трупным запахом (террор, ГУЛАГ, безысходное пьянство и добровольное самоубийство как спасение). А Вечный Веничка? Это наша русская ментальность. Веничка – это определенный тип русского человека, талантливого созерцателя, не востребованного жизнью и сознательно уклоняющегося от нее. Таланта – ще и умница без меры. «Самый русский из всех наших писателей, после Розанова», «не выходя из тени родных осин, осознающий и воспринимающий себя в западном контексте от Баха до Сартра» (Петр Вайль). Естественно, не признанный. Сам Венедикт Васильевич говорил: «А я, хоккейно выражаясь, забытый и пропущенный».

И принимайте таким, какой он есть.

Петушки – наш тоскующий град

«Я вышел из дому, прихватив с собой три пистолета: один пистолет я сунул за пазуху, второй – тоже за пазуху, третий – не помню куда. И, выходя в переулок, сказал: «Разве это жизнь? Это не жизнь, это колыхание струй и душевредительство».

Венедикт Ерофеев.

«Василий Розанов глазами эксцентрика».