Читаем Страсти по Луне. Книга эссе, зарисовок и фантазий полностью

Страсти по Луне. Книга эссе, зарисовок и фантазий

Если у Булата в песнях часто действуют абстрактные гусары и драгуны, музыканты и скрипачи, то у Галича – вполне конкретные люди с точным социальным адресом. Пьяный истопник, поведавший историю про физиков, которые «на пари раскрутили шарик наоборот»:

И то я верю, а то не верится,Что минует та беда…А шарик вертится и вертится,И все время не туда!..

Или Галич поет про «останкинскую девочку» Лену Потапову, милиционершу, которая неожиданно для всех вышла замуж за африканского принца. Про директора антикварного магазина № 22 Копылова, попавшего в психиатрическую больницу. Или вот Клим Петрович Коломийцев, мастер цеха, член парткома и депутат горсовета, выступающий на митинге по шпаргалке:

Вот моргает мне, гляжу, председатель:Мол, скажи свое рабочее слово!Выхожу я, и не дробно, как дятел,А неспешно говорю и сурово:«Израильская, – говорю, – военщинаИзвестная всему свету.Как мать, – говорю, – и как женщинаТребую их к ответу!Который год я вдовая –Все счастье – мимо,Но я стоять готоваяЗа дело мира!Как мать вам заявляю и как женщина!..»

Галич остроумно показал, как из людей делали говорящих марионеток: они вещали то, что им подсказывала в своих интересах власть.

А как едко высмеял Галич «прочность» советской семьи в песне «Красный треугольник»:

А вернулась, ей привет – анонимочка,Фотоснимок, а на нем – я да Ниночка!Просыпаюсь утром – нет моей кисочки,Ни вещичек ее нет, ни записочки…

В песнях Галича отображена вся наша прежняя жизнь в ее искореженных реалиях и подчас анекдотических деталях.

Евреи

Я папаше подношу двести граммчиков,

Сообщаю анекдот про абрамчиков.

Александр Галич

Галич был евреем по рождению, он родился в семье Аркадия и Фейги Гинзбург. Но рос неверующим, а в юные годы был отчаянным комсомольцем и атеистом. В семье в иудаизм верил только дед Галича, читавший по ночам Тору. Сам Галич в зрелые годы говорил: «Если когда-нибудь я поверю, то приму только православие. Еврейская вера хороша, но слишком сурова». И тем не менее в его песнях евреи появляются довольно часто. Он откровенно презирал холуйствующих евреев:

Если ж будешь торговать ты елеем,Если станешь ты полезным евреем,Называться разрешат Росинантом,И украсят лапсердак аксельбантом.Но и ставши в ремесле в этом первым,Все равно тебе не быть камергером,И не выйти на елее в Орфеи…Так не шейте же вы ливреи, евреи!

Галич понимал не только внешне, но и изнутри проблему антисемитизма в стране. Вот, к примеру, пассажик из «Веселого разговора»:

Всех отшила, одного не отшила,Называла его милым Алешей.Был он техником по счетным машинам,Хоть и лысый, и еврей, но хороший.

Ах этот милый, так называемый бытовой антисемитизм… Диалог в «Вальсе-балладе про тещу из Иванова». Теща с дочерью о зяте: «- Сам еврей? – А что? – Сиди, не рыпайся. Вон у Лидии без ноги да с язвою…» А тут вроде с ногами и без язвы, но вот, однако, червоточина: еврей. А вот горько-смешная история о русском майоре, который потерял документы и решил шутки ради назваться евреем, на что органы пришли в ярость:

Мы тебя не то что взгреем,Мы тебя сотрем в утиль!Нет, не зря ты стал евреем,А затем ты стал евреем,Чтобы смыться в Израиль!

Рассказывая о злоключениях евреев в России, Галич оставался не «жильцом», а сыном Отечества, которое он очень любил и из которого никуда не собирался выезжать, тем более для того чтобы «жрать свою мацу» в Израиле.