Страсти по Митрофану

– Умывайся, сынок, я здесь побуду.

Высокий, полноватый отец занимал все свободное пространство, которое оставалось между ванной, тумбочкой и старой стиральной машинкой, не работавшей уже полгода. Отец показал на кучу белья на полу:

– Устала наша мать все это стирать. Вот деньги получу, купим новую… Что ты замер? Умывайся, брейся… После уроков сегодня сразу домой, не задерживайся, ясно?

Митя смотрел в небольшое, помутневшее от старости зеркало.

– Ты знаешь, пап, что в зеркале у другого человека лицо всегда с правой и с левой стороны разное? У себя это не видишь, а у другого видишь…

– Ты что? – Отец сильно тряхнул Митю за плечо, так, что у того клацнули зубы. – Головой двинулся? О чем ты?

– Нет, ни о чем…

– Да нет уж, договаривай, сынок. Значит, у меня лицо кривое?

– Не кривое, батя… Просто… Да ладно! Это я так.

В дверь постучала мать.

– Мальчики! – позвала она. – Вы там надолго не запирайтесь! Половина восьмого уже!

– Да-да, Марьянушка, мы быстро! – ответил отец и толкнул в спину Митю. – Тебе сказали, поторопись!

– Батя, ну выйди, пожалуйста… – Митя умоляюще посмотрел на отца.

– А то че? – усмехнулся отец. – Не рассмотришь себя как следует? Думаешь, что-то сильно за ночь изменилось? Сомневаюсь. Хотя… Если ты всю ночь с ней переписывался… Может, и заматерел слегка… Вон какой стоишь, весь взрослый… Ножищи расставил… Прям мужик почти… Переписывался?

– Нет.

– А если не врать отцу?

– Да нет, батя! Я спал ночью! И не взрослый я никакой…

Отец взял Митю за подбородок, потрепал, прижал к себе. Митя ощутил родной запах. Большой, грубый, родной батя… Самый любимый, самый близкий… Отец, как будто почувствовав Митины мысли, тихо проговорил:

– Никогда ни одна женщина не поймет тебя так, как я. Вообще не поймет. Ясно? И ни одна любить тебя не будет. Будет только пользоваться. А я тебя люблю.

– Я тебя тоже люблю, батя, – ответил Митя.

– Вот то-то же! А то, вишь ты, «Ты не спишь?» Спит он для тебя, девочка! Отдыхай! – Отец неожиданно громко прокричал в потолок.

– Да хватит там орать-то уже! – ответила соседка. – Встали… Артисты хреновы…

– Надо заделать дыру, – показал отец на вентиляционное отверстие, решетка с которого давно упала и потерялась. Рядом с отверстием по стене шла большая щель. – Займемся с тобой в воскресенье!

– Да, батя! – улыбнулся Митя.

В дверь снова постучала мать.

– Хватит шептаться, мальчики, каша уже подгорела!

– Ах ты, черт, – спохватился отец. – Отвлекаешь меня глупостями! Давай, брейся, – подтолкнул он сына. – Или, знаешь, что… Не брейся! Так лучше. Будет как у меня щетина… Скоро! – Отец поскреб свою почти седую щетину на подбородке, щеках.

Митя как зачарованный смотрел на отца. Вот повезло же ему. У кого еще есть такой отец! Сильный, красивый, талантливый, остроумный…

Когда отец вышел, Митя с сомнением посмотрел на несколько толстых коричневых волосков, которые росли над губой и на щеках. Кажется, это не очень красиво… Но раз отец говорит… Волосы… Надо спросить отца, стричь ли волосы. Тот плохого не посоветует.

Глава 2

– Элька, давай быстрей! – Лариса заглянула в комнату к дочери. – С нами выйдешь или не успеваешь? Что такое? – Мать увидела, что девочка стоит у окна, опустив щетку для волос и задумчиво перебирая пальцами края шторы. – Плохо себя чувствуешь?

Эля обернулась к матери.

– Плохо. Нет. Хорошо. Нормально, мам!

– И собираешься плакать? – уточнила мать.

– Нет! Ничего подобного. – Эля быстро собрала густые, слегка вьющиеся светлые волосы в хвост. – Все хорошо. С вами выйду, мам.

Лариса быстро подошла к дочери.

– Точно все хорошо?

– Да.

– А плакать о чем хотела? Скажешь?

– Нет, – та покачала головой и отошла от матери. – Ни о чем.

– Почему говорить не хочешь?

– Отцу расскажешь.

– И что? Он твой отец.

– Точно?

– Очень глупая и грубая шутка, Эля.

– Я на вас не похожа, мам.

– Зато мы на тебя похожи, дочка!

– Девочки! – не выдержал отец и заглянул в комнату. – Лара, ну что такое? Мы восемь минут назад должны были выехать из гаража.

– Всем помешала я, да, пап?

Отец поцеловал Элю в лоб и обнял жену, подтолкнув ее к выходу.

– Всем помешал я, но давайте доживем до воскресенья и там уж поговорим по душам.

– С вами поговоришь! – вздохнула Эля. – Ты что, в воскресенье производство остановишь, чтобы со мной поговорить?

– Нет, но…

– Вот и не обещай того, чего исполнить не можешь. Ага?

– Ага, дочка, – вздохнул отец.

– Я вообще не уверена, что я ваша дочь, – твердо сказала Эля теперь уже отцу. – Мы слишком разные.

– Слушай, разная, давай ты в школу сегодня не пойдешь, а? Поедем с нами. И поговорим.

– Не-а, – Эля отвела руку отца. – У меня пробное ОГЭ.

– О… что? – Отец попробовал все свести на шутку.

– Мне не о чем с тобой говорить, пап, не держи лифт, подвинься, не закроется так, из-за твоей мощной спины фотоэлемент скоро сломается.

– Эля! – Лариса беспомощно всплеснула руками.

– Да ладно! – засмеялся отец. – Смешно. Так почему тебе со мной не о чем говорить, дочка? Потому что у меня пятьдесят четвертый мужской размер? Я много съел булок собственного производства?

– Нет, потому что ты даже не знаешь, что я сдаю экзамены через две недели и что они называются ОГЭ.