Страсти по Ницше

В целом Виталий Гусаков был очень образованным человеком: знал литературу и искусство, кроме тoго, он занимался спортом и был замечательно сложён. Всегда весёлый, остроумный — он обожал жизнь, свою семью и красивых женщин. Но больше всего на свете он любил хвастать. Это был Ниагарский водопад фантазий и восхищения собой, своей женой или любимым Павлушкой. По его словам, лучше него никто не делал сальто на турнике, что, впрочем, во многом соответствовало истине; или у него была лучшая библиотека приключенческой литературы, что тоже было похоже на правду. В то время все стремились к знаниям. Было очень модно много читать, сверкать и блистать эрудицией. Молодые отцы простаивали ночи в очередях на подписку литературного наследия всех времён и народов, а также на собрания сочинений классиков. Общая эрудиция помогала продвинуться по карьерной лестнице, быть интересным собеседником или просто занять в обществе более благоприятную нишу. Но главное — когда мужчина был высоко эрудирован, это невероятно возбуждало сексуальных советских женщин, которые, как помнится, любили больше ушами.

В эрудиции Гусаков состязался со своими близкими друзьями — он оперировал малоизвестными фактами, а потом демонстративно возмущался, как, мол, этого можно не знать!

Впрочем, такая же привычка была и у отца Марка, и у всех остальных молодых, красивых, жаждущих быть во всём первыми, быть победителями этого страшного жизненного марафона, где каждый стремился занять лучший участок, оторвать лучший кусок от судьбы.

Но, вероятно, Господь Бог всё прощал им — так мать прощает своему младенцу, который от жажды молока до крови безжалостно рвет её грудь.

Самой почётной считалась победа над красивой женщиной, и неважно, что при этом ломалась чья-то судьба. Правда, именно на этом поприще Гусаков не был первым. По большому счёту, первым он был всё-таки в хвастовстве.

Родители Марка были очень близки с семьей Гусаковых, и в будущем, когда они покинули этот романтичный городок, дружба продолжалась.

Павлик уже тогда учился в Московском, как всегда лучшем в стране, университете.

Виталий писал диссертацию на тему «Победа социализма в отсталой Узбекской республике».

Марк тогда тоже уже был вовлечен в этот страшный марафон, вернее, в эстафету за лучшее место в коммунистическом обществе.

А сама жизнь неслась вперёд — к своей реальности, обгоняя не только их, но и все фантазии, мечты и надежды.

Павел женился не на еврейке, а на украинке, да ещё и дочке простого шофера.

С этого времени семья Гусаковых выбыла из жизненного марафона.

Всю оставшуюся жизнь Людмила и Виталий посвятили борьбе за освобождение их Павлушки, от этой «беспородной украинки», которая к тому же уже успела побывать замужем. «Представляешь, Иосиф, — красный от возмущения, брызгая слюной, в бешенстве кричал Виталий, — жениться на разведенной, взять её из-под кого-то. Как ему не противно — нищую, без рода и племени!»

У Гусаковых с этого времени других тем для разговоров не было. Все мысли, надежды, мечты, вся Вселенная свелись в точку, которая постепенно увеличиваясь, стала чёрной дырой в пространстве и поглотила всю семью.

Людмила лечилась в психиатрической больнице, но недолго. Вскоре она умерла от рака.

Виталий после этого стал много гулять и пить, к отцу Марка он заезжал уже редко. А в пятьдесят лет он также скончался от рака. Его последними словами были: «Берегите Павлика».

Павел всё-таки развёлся, оставив жену и дочку. Цель Гусаковых была достигнута, правда, после их смерти. Теперь он женился на дочке профессора медицины, часто навещал Марка — видимо, от тоски по детству. Любил рассказывать о своём тесте, который, по его словам, готовил узбекский плов лучше, чем разбирался в медицине.

«Он, как и многие другие местные учёные, — шутил Павел, — получил звание профессора за приготовление узбекского плова для высокопоставленных руководителей». Последнее время только это и служило темой его уже увядшего юмора.

Как-то Павел пришёл к Марку с дочкой от первого брака. Ей уже было 16 лет. Очень тактичная, с хорошими манерами девушка, резко отличалась от всех участников бешеной жизненной гонки. Казалось, что она никогда не примет участия в ней, впрочем, кто знает? К своему отцу она относилась с необыкновенной нежностью и уважением, несмотря на то, что он оставил ее с матерью. И несмотря на то, что Павел уже тогда был психически болен.

Последний раз он навестил Марка, когда его жена была дома одна. Она открыла Павлу дверь, Марк пришел чуть позже. Когда Павел ушёл, жена попросила Марка никогда не оставлять её больше с ним наедине.

С этого момента Марк понял, что с психикой Павла происходит что-то серьёзное, и избегал его общества, находя для этого любые причины.

Через полгода они эмигрировали в Израиль, и там случайно Марк узнал, что Павел умер в психиатрической больнице. (Ему тогда, как и Марку, исполнилось бы сорок лет.)

Страшный жизненный марафон был закончен для этой семьи, впрочем, для Марка он ещё продолжался.