Страсти по России. Смыслы русской истории и культуры сегодня

У историка М. Гефтера есть замечание о русском языке-литературе: «Перед началом XXI века мы обитаем в языковом пространстве примерно двухсотлетней глубины, внутри которого русский язык прожил мировую историю полностью и состарился. Он познал неслыханные взлеты, эпохи обогащения, но и времена огрубления, варварской регламентации и «канцелярита» [1, с. 88]. Думается, что изложенный нами в данной главе материал позволяет уточнить это высказывание выдающегося исследователя. В русском языке спрятана также и почти трех тысячелетняя история древнегреческого языка. Думается, что те достижения русской словесности, о которых хорошо известно всему миру, во многом связаны именно с этим обстоятельством. Таинственным образом через него ворвались пласты смыслов и значений самого прямого онтологического рода, что и предопределило такое положение русской литературы, что она сразу стала и высочайшей степени развитой словесности, и философией, и человековедением, и в известной степени замещением религиозного подхода к жизни.

А все это вместе взятое стало основой развития русской цивилизации, какая является неотъемлемой и весьма важной частью цивилизации мировой. Совершенно очевидно, и особенно сегодня, что одно без другого не может существовать. Будем же исходить из этого экзистенциального – для всего человечества, не меньше – обстоятельства.

Литература и примечания

1. Гефтер Михаил // Михаил Гефтер в разговорах с Глебом Павловским. Третьего тысячелетия не будет. Русская история игры с человечеством. М., 2015.

2. Тойнби А. Дж. Постижение истории. Сборник. М., 1991.

3. Хайдеггер Мартин. Статьи и работы разных лет. Пер., составл. и вступ. статья А. В. Михайлова. М., 1993.

К пониманию философии бытия Мартина Хайдеггера Антропологический аспект

Данная работа носит в определенной степени творчески проективный характер. Автор статьи в последнее время интенсивно занят проблемой эволюции антропного начала в истории, по крайней мере, европейской культуры, и его занимают крутые виражи, какие выписывает человеческая сущность, взятая как некая данность, как феноменологическая явленность собственно человеческого начала в предметном и «процессуальном» виде, какой человек воссоздавал на всем протяжении своего развития. Тема эта не кажется столь проста, как ее подчас представляют в тех или иных теоретических работах, посему автор решился на привлечение столь тяжелой артиллерии, как труды Мартина Хайдеггера, особенно из до сих пор не опубликованных на русском языке.

Обратимся вначале к определению антропоморфизма как его дает великий философ: «Антропоморфизм это высказанное вслух или невысказанное вслух, признанное или принятое без осознания убеждение, что сущее-бытующее в целом есть то, что оно есть, и то, как оно есть в силу и сообразно тому представлению, которое протекает как жизненный процесс» [1, с. 147].

Хайдеггер достаточно подробно разбирает особенности антропоморфизма, стремясь описать те особенности данного способа мышления, какие, по его мнению, присущи не только древним типам сознания, но и сознанию человека Нового времени. Одновременно он производит дефиницию самого понятия антропоморфизма, находя его главную сущность в «очеловечевании бытия» [1, с. 148]. И это безупречно точно, даже не принимая во внимание различные уровни сложности антропоморфического мышления на разных ступенях развития человека и его сознания. Он так и пишет: «Различия античного «антропоморфизма» и антропоморфизма, свойственного Новому времени – это внутренние различия в пределах метафизической основной установки до сих пор существовавшего западного человека» [1. с. 148]. Так что основная матрица антропоморфизма не теряет своих бытийно-объясняющих свойств на протяжении достаточно длительного периода времени. Более того, она подчас не принимает во внимание произошедшую корректировку некоторых своих исходных принципов в связи с появлением развитых религиозных (и философских, соответственно) систем. Базовый принцип «очеловечивания» остается нетронутым.