Страсти по Софии

— Значит, ты брюхата этой нечистью? — спросил дядюшка Николо, вися где-то возле уха Лесного царя и чуть ниже ветки огромного старого вяза, под которым сидел и сам хозяин леса и огромная толпа эльфов и гоблинов, а также прочей сказочной живности, которой были богаты наши окрестности с давних пор. Привидений тут тоже было много. Все они прятались в тени деревьев, в дуплах и всевозможных щелях, изредка выглядывая оттуда, но чаще лишь напоминая о своем присутствии вздохами и согласным кряхтением. И дядюшка Николо, и другие привидения покинули наш замок в тот час, когда Пожиратель проник к нам сквозь зеркало вечности и принялся охотиться за ними. Единственное место, где их могли защитить, был этот вот лес — и они собрались в нем, ожидая когда облако вдоволь нагуляется в замке и вернется в свои владения. И вот теперь я пришла звать приведения назад домой, рассказала им о случившихся со мной приключениях — и услышала в ответ слова дядюшки Николо:

— Дивы — это нежить, а ты родишь дивчонка. Маленького такого… — скорчил смешную рожицу, — с рогом на лбу.

Привидения весело заржали, захихикали, завыли и застонали.

— Кто бы говорил подобное, — заметил один из гоблинов — самый из всех старый, заросший мохом от глаз и до ушей, даже зрачки глаз его были потянуты пленкой не то ряски, не то плесени. — Привидения — еще большая нежить и нечисть, чем двурогие черти и дивы однорогие.

— Может я и нежить, — согласился дядюшка Николо, — но я — природный Аламанти, — и тут же добавил гордо. — Я — Аламанти в сто сорок шестом поколении! А ты — и не зверь даже, ты — самая настоящая нежить!

Я поняла, что все время моего отсутствия в этом мире и сокрытия в лесу привидений спор, подобный этому, продолжался между приютившими моих друзей лесными жителями и по обычаю своему неблагодарными тенями моих предков достаточно долго, чтобы всем приесться и надоесть. Поэтому я шикнула на дядюшку Николо, нимало не смущаясь присутствия остальных привидений:

— Что завидно, старый хрыч? Самому хочется пощупать молодку?

— Да я таких, как ты, в свое время тысячами!.. — начал свару по привиденческой своей привычке забывший о нашей дружбе дядюшка Николо.

— Таких как я до меня не было! — оборвала я дядюшку и перевела взгляд на Лесного царя, слушающего нашу перебранку молча и, казалось, сразу со всеми согласного. В глазах его стояло столько вселенского всепонимания, что мне захотелось подойти к нему и, уткнувшись лицом в большой и мягкий с виду живот, как это делала я в далеком детстве, встречая возвращающуюся с поля матушку, ощутить обволакивающее мою голову тепло, забыться на какое-то короткое время и, набравшись невесть откуда взявшихся сил, помчаться по своим делам дальше.

"Почему он решил встретиться со мной именно здесь? — подумала я. — Почему, по обычаю своему, он не захотел меня увидеть в Волчьем логове? [1]

Лесной царь словно услышал мои мысли. Выражение лица его на мгновение изменилось — и тотчас гвалт вокруг нас прекратился, словно мы с ним оказались вдвоем внутри огромной не то колбы, не то реторты из лаборатории моего отца. Сквозь невидимое стекло я могла видеть, как привидения и лесные духи продолжали спор, выглядели при этом раздраженными. Основательно немолодая дриада, высунувшаяся по грудь из ствола огромного древнего платана, отгоняла голой рукой тянущегося губами к ее соску Победителя ста драконов. Какое-то неизвестное мне привидение рвало в ярости волосы на своей седой бугристой голове, вопя что-то ему, быть может, и важное. А у нас в колбе было тихо.

— Ты сказала правильно, — прозвучал в голове моей голос Лесного царя, хотя губы его при этом не двигались. — Таких, как ты, София, до тебя не было и нет на земле. И сделала ты все правильно. Ты сумела вернуться в этот мир оставшись живой, ты сохранила дарованную тебе вторую молодость.

Похвала Лесного царя многого стоила. Меня прямо-таки распирало от гордости.

— Но теперь ты должна вновь покинуть нас, София, — продолжил голос. — Ибо молодость дается людям для накопления знаний о мире, для перенесения приключений и переживаний. Человек, живущий постоянно в отчем доме, стар душою изначально. Твоя же душа оставалась молодой и в старом теле. Теперь, обретя тело молодое и оставив в нем свою душу, ты должна вновь идти в мир, чтобы натрудить их и, устав, вернуться в замок…

— Или в лес… — закончила я за него.

— Если захочешь, в конце концов… — кивнул Лесной царь.

Тогда я задала главный вопрос, из-за которого я, собственно, и приперлась сюда:

— А дите? Которое я ношу под сердцем?

Губы Лесного царя раздвинулись в ласковой улыбке:

— Ребенок дива из Зазеркалья? — спросил голос. — Зачем тебе он?

— Див спас меня, — ответила я. — Точнее, спасло отражение отца. Но див помог ему. И мне. Я обещала ему ребенка.