Страсти по Веласкесу

Район я знала неплохо и теперь, следуя по пятам за Герой, все пыталась угадать, куда же он направляется. Укромных уголков в округе было полно, а я даже понятия не имела, с кем он собирается встречаться. Гадать тут можно было до бесконечности, но я сейчас просто пыталась хоть чем-то себя занять.

Когда Герасим вошел в очередной узкий двор, я немного поотстала. Решив не светиться, затаилась в тени большого дерева и спокойно пережидала, пока он пересечет открытое пространство и войдет в арку. Это стало моей ошибкой. Едва он ступил в темноту низкого прохода, как до меня донесся короткий, полный невыразимой боли, крик. Он взметнулся к каменному своду, ударился о него, гулким эхом прокатился по двору и смолк так же внезапно, как и возник.

Сердце тревожно екнуло и ушло в пятки. Отбросив всякую конспирацию, я сорвалась с места и со всех ног понеслась к темному проему. Помнится, на бегу я громко кричала:

– Герка, держись! Я тут!

А может, и не кричала. Может, мне так только казалось, а на самом деле я шептала все это себе под нос.

Во дворе было темно по причине отсутствия фонарей, но там хоть какой-то свет пробивался из-за штор на окнах, а вот в арке темень была прямо-таки кромешной. Я испугалась, что ничего не смогу разглядеть, но эта мысль, не успев родиться, тут же исчезла, потому что далеко идти мне не пришлось. Уже на первых шагах я споткнулась о что-то мягкое и жутко, так что мурашки поползли по телу, хрипящее.

Не удержавшись на ногах, я упала на колени и невольно ткнулась лицом в мягкую шерстяную ткань. Нос уловил еле различимый, но до боли знакомый запах французского парфюма. Несколько лет назад я подарила Гере этот одеколон на день рождения, и с тех пор он пользовался исключительно им.

– Гера, Герочка… Что с тобой?.. – зашептала я, нервно ощупывая его непослушными руками.

Он же, то ли находясь в беспамятстве, то ли не имея сил говорить, в ответ только протяжно стонал.

Неожиданно моя рука наткнулась на шершавый металлический прут, торчащий, к моему безмерному ужасу, прямо из Гериного живота. Мое прикосновение было совсем легким, и все равно Гера глухо охнул, а я невольно отпрянула назад. Мой полубезумный взгляд заметался из стороны в сторону, и я вдруг осознала, что вокруг не так уж и темно. Глаза немного попривыкли, и теперь я уже без труда различала низкий сводчатый потолок над головой и стены узкого, похожего на тоннель, пространства. В дальнем конце, видимо заколоченном досками, копились густые, зловещие тени, а там, где находились мы с Герой, все было более-менее различимо. Во всяком случае, я могла без труда различить белое пятно Гериного лица. Выхватив из кармана мобильник, я торопливо набрала номер «скорой помощи».

Врачи прибыли через двадцать две минуты. Все это время я сидела, скрючившись, рядом с Герой, держала его за руку и шепотом несла невозможные глупости. Он лежал совсем тихо, даже стонать перестал и, скорее всего пребывая без сознания, просто меня не слышал, но я упорно не хотела принимать это во внимание и занудливо перечисляла ему накопившиеся за годы нашего знакомства обиды. В тот момент моему совершенно помутившемуся от горя разуму искренне верилось, что звук моего голоса способен удержать Герасима в мире живых, а излагаемые мною абсурдные претензии заставят его выжить хотя бы для того, чтобы дать мне достойный ответ. Странно, за все это время я всего лишь раз вспомнила об убийце. В отупевшей от горя голове туманная мысль, что он должен находиться где-то рядом, посетила меня лишь раз, когда я поняла, что у арки нет просвета. Ни страха, ни паники я не почувствовала, а весь выход из этого каменного мешка был только один. За моей спиной.

Стоило машине «скорой помощи» огласить двор воем сирены, как он вдруг заполнился невесть откуда появившимися людьми. Они толпились вокруг машины, вытягивали шеи и негромкими скорбными голосами делились впечатлениями. Самых любознательных скудность передаваемой по кругу информации угнетала, и они, оторвавшись от кольца зевак, один за другим бесстрашно ныряли в арку. Окрики и уговоры врачей на них не действовали.

Обступив раненого, зеваки со странным любопытством жадно заглядывали ему в лицо и громко обсуждали увиденное. Видеть это было тягостно, но я, стиснув зубы, терпела. Только, когда рядом с Герой не нашлось свободного места, чтобы опустить на землю носилки, я перестала сдерживаться и разразилась руганью. Запас слов у меня богатый, и пользуюсь я им виртуозно, так что впечатление от моего выступления было огромное. Любопытствующие охнули и расступились.

Выяснив у замотанного врача, в какую больницу повезут Геру, я не стала дожидаться прибытия милиции и моментально затерялась в толпе. Несясь сломя голову к Гере домой, я всю дорогу старательно репетировала, и у меня вроде даже неплохо выходило, но сообщить матери Герасима о случившемся несчастье так, как хотела, я в результате не смогла. Едва завидев меня, она тревожно спросила:

– Ты одна? А Герка где?

При виде ее глаз я, враз позабыв все заготовленные слова, разревелась как дура и с ходу ляпнула:

– В больнице.