Страсти по Веласкесу

Побледнев, она начала медленно оседать на пол.

Следующие двадцать минут я потратила на то, чтобы убедить ее, что с Герасимом абсолютно ничего страшного не произошло, его жизни ничто не угрожает, а в больницу он попал исключительно по недоразумению.

Как я изворачивалась! Как врала! Еще никогда в жизни я так безбожно и так убедительно не врала! Хотя, говоря честно и без лишней скромности, врать мне не в новинку, и в этом деле я большая мастерица, но сейчас просто превзошла саму себя. Я буквально фонтанировала красноречием. Приводимые мной доводы казались несокрушимыми, как Великая Китайская стена, а слетавшие с языка клятвы напоминали заклинания. Не веря ни единому собственному слову, я умудрялась выглядеть настолько убедительной, что Герина мать в конце концов поверила мне, перестала плакать и начала собираться в больницу. Пока она металась по квартире, я прошла в комнату Герасима и проверила определитель номера.

Звонков оказалось немного, что, в общем, было неудивительно. Герасим с детства «повернут» на компьютерах и всегда предпочитал общение через Интернет. Из нормальных людей в некогда плотно населенной коммуналке остались только Герина мать, пожилая супружеская пара и энергичный гражданин лет сорока. Старикам давно уже никто не звонил, сосед обзавелся мобильником и напрочь позабыл, как пользоваться обычной телефонной связью, а мать Герасима общительностью не отличалась. В тот день звонивших оказалось всего трое, и двоих из них я отлично знала. Первой была Герина бабка, ее номер я помнила наизусть еще с тех времен, когда снимала здесь комнату. Второй звонок был сделан с мобильного телефона. Моего. Тут тоже все было ясно. С третьим звонком дело обстояло иначе.

– Ну что, едем? Я готова, – появилась в дверях комнаты Герина мама.

– Не знаете, кому может принадлежать этот номер? – ткнула я пальцем в сторону телефонного аппарата.

Она посмотрела на светящиеся цифры и озадаченно покачала головой:

– Понятия не имею.

Иного ответа я и не ожидала, но лицо у меня, видимо, непроизвольно вытянулось от огорчения, и это не осталось для Гериной матери незамеченным.

– Это важно? – моментально всполошилась она.

Мысленно ругнув себя за потерю бдительности, я как можно беззаботнее отмахнулась:

– Нет! Ничего особенного, просто так спросила.

Ей, занятой собственными переживаниями, моего ответа оказалось достаточно. Мгновенно успокоившись, она заторопилась к выходу. Все ее мысли уже были там, в больнице, и остальное значение не имело. Поэтому она и не удивилась, когда я, следуя за ней по пятам, попросила:

– Никому не говорите, что я сегодня сюда приходила. Никому! Даже если слишком настойчиво допытываться будут. Это очень важно!

Ночь я провела плохо. Заснула только на рассвете, с постели встала с больной головой и ощущением непоправимой беды. Стоило наткнуться взглядом на телефон, как сразу вспомнилось, что нужно договориться с матерью Геры о поездке в больницу. Пережив кошмарную ночь, она теперь держалась уже много лучше. Вчерашний шок прошел, и, понимая, что сыну потребуется поддержка, она была собрана и очень деловита:

– Нет, Анечка, тебе ехать в больницу смысла нет. Гера в реанимации, к нему не пускают… Нет, везти меня не нужно, я доберусь на метро. Тут недалеко… Спасибо, дорогая, деньги у меня есть.

Тепло попрощавшись и попросив обращаться при малейшей необходимости, я задумалась. Раз поездка в больницу отпадала, и у меня высвобождался целый день, провести его следовало с пользой. Первым делом я созвонилась с одним знакомым в МВД и договорилась о встрече в условленном месте. Он пообещал быть там ровно через час. Времени оставалось в обрез, только собраться и выпить чашку кофе.

Знакомый был человеком пунктуальным и время свое ценил, поэтому встреча состоялась точно в назначенное время и длилась недолго. Не вдаваясь в подробности, я изложила свою просьбу и тут же заплатила, сколько следовало, за хлопоты. Человек небрежно сунул конверт в карман и пообещал, что через пару часов я буду знать, кто и откуда вчера звонил Гере.

Мне немного полегчало. С вчерашнего вечера я ни на минуту не переставала мучиться угрызениями совести из-за того, что позволила Гере одному зайти в эту чертову арку. Мне казалось, что, пойди я следом, злоумышленник увидел бы меня и не решился напасть. Но я не пошла…

Теперь мне не оставалось ничего другого, как развивать бурную деятельность. Только это могло отвлечь от тягостных мыслей и хоть немного успокоить нервы.

Я снова стояла под деревом в злополучном дворе и смотрела на арку. Теперь, когда в небе светило солнце, и все вокруг было совершенно безобидным, этот проход между дворами тоже не выглядел таким мрачным, как мне показалось накануне. Твердя самой себе, что ничего зловещего в этом месте нет, а все случившееся – результат стечения неизвестных мне обстоятельств, я шагнула под сумрачный свод. Шагнула и остановилась. При одном воспоминании о том, что Гера лежал здесь, истекая кровью, меня начало трясти, и потребовалась целая долгая минута, чтобы я смогла отогнать мрачные видения.