Страсти по Веласкесу

– Я так не считаю, но на сегодня, пожалуй, действительно хватит. Всего доброго, – отозвался мужчина и, подхватив портфель, покинул палату.

– Кто это? – кивнула я на дверь.

Софья Августовна откинулась на подушку и устало выдохнула:

– Следователь.

– Чего хотел?

– Пытается найти разъяснение происшедшему.

– И?..

– Объяснение одно, и очень простое, – раздраженно вспыхнула Софья Августовна. – Подростки решили позабавиться, разбили камнем стекло и бросили внутрь подожженные петарды. Обычное хулиганство. Жаль только, что власти не хотят этого понять. Ходят сюда, допытываются. Напридумывали бог знает чего.

– А взрыв?

– Со взрывом тоже все ясно. Следователь сам сказал: это была самодельная бомбочка. В комнате нашли остатки пластикового контейнера для фотопленки. Его набили порохом из петард, прикрепили фитиль… и швырнули мне в окно.

– И вы уверены, что все это проделали подростки?

– А кто же еще?!

– Понятия не имею, только ваше окно выходит в такой закуток, что заметить его не просто. И по размеру оно не велико… Случайно не найдешь, знать нужно.

– Вот и вы туда же! Я же не утверждаю, что это были совсем посторонние! Может, они в соседнем дворе живут! Или на соседней улице!

Спорить с ней в мои планы не входило, тем более что сама я никакого мнения на этот счет не имела.

– Возможно, так оно и было, – примирительно промямлила я.

– Именно так, – твердо заявила Софья Августовна и сурово поджала губы.

В разговоре повисла тяжелая пауза, нарушить которую никто из нас не спешил. Я молчала из предосторожности, не желая упоминанием о ремонте вызвать новую вспышку раздражения. Софья Августовна смотрела прямо перед собой, дулась и не могла справиться с накатившим на нее недовольством.

Вернее, это я так расценивала ее молчание, и, как оказалось позднее, ошибалась. Намолчавшись вдоволь, Софья Августовна вдруг поманила меня пальцем. Ее поведение было настолько странным, а жест таким несвойственным ей, что я не смогла скрыть удивления. Предупреждая мой вопрос, она многозначительно показала глазами на дверь. Не успела я наклониться над кроватью, как она схватила меня за руку и горячо зашептала прямо в ухо:

– Я не сказала им, что вы находились со мной в тот вечер. Пусть думают, одна я была.

Я пристально посмотрела на нее, пытаясь сообразить, что бы все это значило, а Софья Августовна еще сильнее вцепилась в меня и с еще большей горячностью зашептала:

– Зачем вам впутываться в эту историю?

– Да я не впутываюсь… Просто считаю, что скрывать здесь нечего. Ну, была и была…

– Не было вас там! Слышите! Не было! Одна я в тот вечер сидела! Я всем так и сказала! И вы так должны говорить!

– Хорошо… Только к чему такие тайны?

– К тому! – вспыхнула она, но потом, чуть позже, уже спокойно объяснила:

– Пойдут вызовы в милицию, допросы. А с органами шутки плохи. Им в руки только попади, потом долго не отвяжутся. Я знаю! Вы – человек случайный, незачем вам страдать.

С милицией я и сама не очень люблю иметь дело, но в этой истории моя роль была настолько невинна, что мне и в голову не приходило чего-либо опасаться. Однако раз Софья Августовна рассуждала иначе, я спорить не стала. В конце концов, это ее история, не моя, а значит, ей и решать, что говорить, а о чем молчать.

– Я сказала, что сама выбралась на улицу, сама вызвала милицию и пожарных, а потом потеряла сознание. Никого рядом не было. Запомнили? – продолжала настойчиво теребить меня Софья Августовна.

Стараясь успокоить чересчур разволновавшуюся старушку, я согласилась:

– Не волнуйтесь. Как сказали, так и пусть все останется. Я не собираюсь высовываться со своими показаниями. Честно говоря, меня сейчас другое заботит.

Софья Августовна выпустила мою руку и настороженно посмотрела на меня:

– Да? И что же именно?

– Ваша квартира. В ней царит полный разгром.

– Ах это!

Софья Августовна расслабленно махнула рукой и усмехнулась:

– Не беспокойтесь о пустяках. Вернусь и потихоньку наведу порядок. Свободного времени у меня много.

– Боюсь, вы не представляете, о чем идет речь. Внутри был пожар. Не пугайтесь, небольшой, но и помещение и вещи испорчены. Нужно делать ремонт.

Новость была не из приятных, но Софья Августовна восприняла ее стойко. Ни слез, ни громких причитаний не последовало. Только посерьезнела и сухо сказала:

– Исключено. Ремонт мне не по средствам.

Я глядела на нее и понимала, что не посмею даже заикнуться о своей инициативе. Она не потерпит никакой благотворительности и в гневе просто прогонит меня с глаз долой.

– Дело в том, что это ничего не будет стоить, – начала я, осторожно подбирая слова. – По закону ремонт должен сделать ЖЭК.

Красиво очерченные брови недоверчиво взлетели вверх:

– Да? А разве так бывает?

– В Москве существует специальная помощь одиноким пенсионерам.