Страсти по Веласкесу

— Да жалко в последний момент становится. Она, конечно, не подарок и своими штучками может кого угодно довести до белого каления, но, в сущности, неплохой человек. Все ее выходки и психозы только от обиды и одиночества. По большому счету, она никому не нужна. Матери нет. Отец ее, конечно, любит, но он всегда был поглощен бизнесом, на дочь времени не оставалось. А потом еще Елена появилась… Эта новая отцовская любовь Лизку вообще из колеи выбила.

— Все понять могу. Неустойчивая психика, детские обиды на родственников, желание им досадить. Но я-то тут при чем?

Моя настойчивость окончательно разозлила Герасима, и он проорал мне в лицо:

— Притом, что ты мой самый близкий друг! Понимаешь?

— Нет, — покачала я головой.

Гера вздохнул:

— Мне она со своими воплями о помощи позвонить не могла. Я бы ее сразу послал. Ты же все приняла за чистую монету. Сама взбудоражилась, меня на уши поставила, и все получилось, как она хотела. Лизка — хитрюга, на несколько шагов вперед все просчитывает.

Глава 5

Я задумчиво разглядывала носок своей туфельки и небрежно покачивала ногой в такт словам молодого человека, что разместился в кресле напротив. Вид у меня был донельзя скучающий, и моего собеседника, видимо, с самого начала нашей встречи не покидало ощущение, что я не понимаю и половины того, что он пытается до меня донести.

— Вы следите за моей мыслью? — в очередной раз любезно осведомился он.

Я оторвалась от созерцания собственной обуви и, похлопав густо накрашенными ресницами, подняла глаза на хозяина кабинета. Встретившись с мои пустым взглядом, президент Академии генеалогических изысканий нервно вздрогнул, но тут же взял себя в руки и улыбнулся. Я ответила ему ленивой улыбкой и хорошо рассчитанным движением закинула ногу на ногу. При виде моих стройных, обнаженных по самое «ух ты!» нижних конечностей, он слегка побледнел и нервно поправил наманикюренной рукой узел галстука. Его растерянный вид не оставлял сомнений в том, что незамысловатый маневр произвел нужное впечатление, и моему собеседнику пришлось проявить недюжинную силу воли, дабы изгнать из головы блудливые мысли.

— Так вы следите за моими рассуждениями? — повторил он и проникновенно посмотрел мне в глаза.

В ответ я распахнула их пошире, отчего взгляд, и раньше не блиставший умом, приобрел совсем уж коровье выражение, и неуверенно кивнула. Мой собеседник конечно же не поверил мне и поэтому еле заметно нахмурился.

Уже битый час этот лощеный господин в дорогом костюме разливался передо мной соловьем, рассказывая о возможностях своей академии, а к заветному моменту подписания договора так и не приблизился. Я слушала, хлопала ресницами и тупо молчала. Сообразив, что все усилия пропали даром, он еле заметно вздохнул и пустился в объяснения по новой.

Что касается меня, то я с блаженным видом откинулась в кресле и рассеянно смотрела вдаль поверх его головы. Время от времени я окидывала говорящего благосклонным взглядом и томно кивала. Он, конечно, считал, что я выражаю одобрение его мыслей, на самом же деле я соглашалась с собственными. А они у меня были самыми что ни на есть незатейливые! Сначала я, например, размышляла над тем, насколько идеально президент соответствует солидной обстановке своего кабинета. Дорогой, стерильный и безликий. Эти слова в равной мере относились и к помещению, и к человеку. У меня даже мелькнула шальная мысль, что последний тоже является предметом интерьера, только говорящим.

Потом я с усмешкой подумала, что сама выгляжу как надо. Собираясь в академию, я долго работала над образом и теперь с удовлетворением осознавала, что время было потрачено не зря. Если он щеголял в костюме от Армани, то я нацепила на себя лаковые шортики цвета спелой вишни. Размером они напоминали скорее плавки, чем одежду для улицы, но их задача в том и заключалась, чтобы ничего не скрывать. При моей худобе и росте в метр восемьдесят смотрелись на мне эти кожаные лоскутки просто потрясающе, и я прекрасно это понимала. Но на этом мои попытки довести свой облик до абсурда не кончались, и я нацепила туфли с невероятно высокими каблуками. Тут я опустила глаза и с удовольствием обозрела свои стройные ножки. То, что нужно! Против такой красоты ни стильная обстановка, ни дорогущий костюм не потянут. Мой наряд довершала шелковая блузка с длинными рукавами. Эту белую блузку я считала своей маленькой находкой и очень ею гордилась. Покрой ее был настолько строг, что контраст с легкомысленностью шорт просто резал глаза. Но главной фишкой моего сегодняшнего облика было то, что пуговицы на блузке я не застегнула, и теперь при каждом неосторожном движении ее полы так и норовили разъехаться в разные стороны.

Я улыбнулась и осторожно поправила на груди массивный крест из черного янтаря. Крест был старинный, украшенный бриллиантами и когда-то принадлежал Лопухиной. Стоил он немалых денег и, в сочетании с моим прикидом, смотрелся изумительно вульгарно.