Страсти по Веласкесу

— Доктор, я не пациент, — стараясь не вспугнуть его, деликатно произнесла я.

— Вот как? — удивился хирург и наконец повернулся ко мне.

Я разглядывала его с любопытством. До того момента мне не приходилось сталкиваться с такими молодыми хирургами. А этот был совсем юный, ну просто мальчишка. «Наверное, студент, практику здесь проходит», — подумала я, и от этой мысли по спине пробежал неприятный холодок.

— Доктор, я по другому вопросу.

— Да? И по какому же? — В его голосе неожиданно завибрировали игривые нотки.

«О господи! И это дитя туда же!» — мысленно охнула я.

— Меня интересует Нина Титаренко.

Доктор дернулся, выронил полотенце, которым все еще вытирал руки, и слегка изменившимся голосом переспросил:

— Кто? Титаренко?

— Именно. Она ведь ваша пациентка?

Какое-то время он смотрел сквозь меня остекленевшим взглядом, но потом все же вышел из оцепенения:

— Ах, ну да, конечно! Титаренко! Как же! Да, она лечится у нас.

— Отлично. В таком случае мне бы хотелось побеседовать с вами.

— Побеседовать? На какой предмет?

— Меня интересуют даты ее визитов и, главное, их продолжительность.

При этих словах доктор окинул меня неприязненным взглядом.

— А вы, собственно, кто? — поинтересовался он.

— Я из отдела кадров фирмы, в которой работает Титаренко. Провожу служебное расследование. Мы подозреваем ее в прогулах.

— Частное лицо, — с облегчением выдохнул он.

— В некотором роде да. Я служащая и выполняю свою работу, — осторожно подбирая слова, пояснила я.

Зря старалась. Ответ последовал незамедлительно:

— Посторонним мы не даем никакой информации.

— Почему? Что в этом секретного? Я же не историей болезни интересуюсь, — удивилась я.

— Это вмешательство в личную жизнь, — твердо заявил юный эскулап, всем своим видом показывая, что говорить нам с ним больше не о чем.

«Козел», — подумала я и обаятельно улыбнулась.

— Помилуйте, доктор! Какое вмешательство? Это нужно для дела. Наша сотрудница получает высокий оклад, и нам, конечно, хочется быть уверенными, что она действительно лечится. Мы категорически возражаем против прогулов.

— Боюсь, что ничем не смогу вам помочь, — ответил доктор.

Я бы, конечно, так легко от него не отстала, но тут из-за ширмы вышла женщина в синем халате санитарки. Проходя за спиной доктора к двери, она многозначительно посмотрела на меня и подмигнула.

— Ну что ж! Нет, значит, нет, — легко согласилась я.

Оставив его стоять в растерянности, я торопливо простилась и бодрым шагом направилась к выходу. Уборщица ждала меня в коридоре.

— Пойдем отсюда, а то еще увидит, — опасливо шепнула она и, не оглядываясь, иду ли я следом, заторопилась прочь.

Пройдя по коридору, мы оказались на лестничной площадке, где не было ни души, и где мы смогли, наконец, поговорить.

— Титаренкой интересуешься? — спросила санитарка.

— Да.

— Зря только время потратила. Он бы тебе все равно ничего не сказал.

— Почему?

— Не знаю.

Лицо у меня вытянулось. Ну вот, еще одна убогая на мою голову!

— Не знаю, — упрямо повторила уборщица. — Одно могу сказать: что-то ужасное случилось, и связано это с твоей Титаренкой.

— С чего вы взяли?

— Своими ушами слышала, как его сестра…

— Какая сестра?

— Ну не родная же! Медицинская! В стоматологии работает.

— Да-да! Понимаю.

— Так вот! Встретила я ее тут на днях в коридоре. Несется навстречу как оглашенная, вокруг ничего не видит и все причитает: «Титаренко! Ужас! Ужас! Эта Титаренко! Кто бы мог подумать!» А на самой лица нет, и губы белые.

— Уверены, что она именно эту фамилию повторяла?

Женщина строго посмотрела на меня:

— Уверена. У моего кума такая же.

— Не пробовали поподробнее разузнать?

— Прямо сразу? Нет! Не до того было. Меня люди в подсобке ждали. А потом возможности не было. С тех пор я Ольгу больше не видела.

Я выразительно посмотрела на нее. Уборщица всплеснула руками:

— Да нет! Что это ты такое подумала! На больничном она, с ребенком сидит.

— День, когда это случилось, не помните?

— Двадцатое августа, — не задумываясь, ответила она.

— Точно?

— Конечно. Это ж день моего рождения. Говорю же, в подсобку торопилась. Подруги ждали. Рождение собиралась праздновать, потому и с Ольгой не стала задерживаться.

— Мне бы хотелось ее поподробнее расспросить. Не дадите мне ее адрес и телефон?

— Нет.

— Отчего так?

— Она меня отругает. Не дело это — случайным людям адреса разглашать. Ты, конечно, с виду женщина приличная, но мало ли что!

— Хорошо, не нужно адрес. Телефон дайте.

— Вот, честное слово, заладила! Дайте, дайте! А мне кто чего даст? Ольга с тебя денежки получит, а я? В стороне останусь? А между прочим, если б не я, так ты и не узнала бы про эту Ольгу.

— Вы первая свое получите, — улыбнулась я и сунула в карман ее халата две шуршащие бумажки.

Она тут же их вытащила, изучила и с довольным видом вернула на место. Теперь, когда взаимопонимание было достигнуто, разговаривать сразу стало легче.

— Адреса все равно не дам, — извиняющимся тоном сказала женщина. — Не хочу неприятностей. А с Ольгой поговорю обязательно. Скажу, чтоб сама позвонила. Ты только номер свой оставь, а уж я с нее не слезу, пока своего не добьюсь.