Страсти Тьмы

– Допустим, мне было видение… услышал во сне.

Магдалина никак на это не среагировала. Она ходила по комнате, изучая анатомические и хирургические плакаты с изображениями строения внутренних органов и операций на них.

– Я не вижу здесь снов, – сказала Магдалина.

Феликс перевел взгляд с костей таза на сестру.

– Ни разу за все то время, что мы живем в Рапсодии.

– Они всегда тебе снятся, верно?

– Обычно, да, всегда. Но не здесь.

Разумеется, Феликс не мог не отметить эту особенность, как очередную странность.

– Мы имеем пропавшего мальчика и два возможных покушения на убийство. Случай с Аделиной Нарышкиной. И мной. Это объективно.

– А что с субъективной стороной вопроса? – резонно спросила Магдалина.

– Чертовщина да и только…

Потом Магдалина обратила внимание на альбом с черной обложкой. Она знала, что брать чужие вещи крайне неприемлемо, но не смогла справиться с любопытством. Она взяла черный альбом в руки и открыла.

Магдалина мгновенно застыла. К горлу подступил горький комок. Голова закружилась, и ей стало не по себе.

– Феликс…

– Что там?

Держа альбом на вытянутых руках, как нечто мерзкое и ценное одновременно, она прошла к нему и села в кресло рядом с ним.

– Посмотри…

Когда Магдалина отдала альбом в руки Феликса, то почувствовала значительное облегчение от того, что избавилась от этого предмета.

– Давно я такого не видел, – Феликс держал себя в руках из последних сил.

Это были черно-белые фотографии середины девятнадцатого века. На одной изображена молодая пара, которая сидела на стульях прямо. На другой – дети в окружении своих родителей. Перевернув страницу, они увидели фотографию, на которой изображались взрослые родители и их молодая дочь в постели. Еще одна – маленький ребенок, сидящий на полу среди игрушек. На следующей – две девочки лет десяти, одна из которых сидит на стуле, а вторая стоит рядом.

Никто не улыбался.

Все бы ничего, если бы не глаза некоторых из них… широко открытые, пустые и темно-серые.

– Почему они хранят такое? – не понимала Магдалина.

Это могли быть обычные старые фотографии, если бы не тот факт, что практически все люди на каждой из фотографий уже мертвы на момент съемки.

– Посмертные фото… Всегда жуткие, пугающие, но вполне оправданные…

– Странно найти такое здесь…

Постмортемовские фотографии.

Они листали альбом и смотрели их одну за другой.

Феликс знал, что эти глаза на лицах мертвых людей нарисованы поверх закрытых век. Люди делали такие фотографии, чтобы оставить в памяти дорогих им людей так, как будто эти сцены произошли при жизни.

В комнате стало заметно холоднее, будто холод, исходящий от посмертных фото, проникал в их реальность и истончал мертвую прохладу.

Больше всего Феликса впечатлил тот мальчик, который сидел среди своих игрушек. Его нарисованные глаза смотрели прямо на него. Магдалина не сдержала громкого вздоха, когда увидела фотографию, где живая девочка крепко обнимает своего мертвого братика. Это фото показалось ей таким живым и теплым, если бы не одно «но»…

– Почему мне так жутко? – не понимала Магдалина. – Я же знаю, что все эти люди уже давно мертвы…

Но увидеть на фотографии человека, который уже умер – одно, а труп с нарисованными глазами – другое.

– Им наносили специальный макияж, если можно так выразится… делали обработку кожи, замедляя процессы гниения и разложения, – пояснил Феликс.

Он переворачивал одну страницу за другой… на них смотрело все больше и больше мертвых нарисованных глаз мертвецов.

– Закрой! Прошу…

Феликс мог представить, как тяжело и неприятное его сестре смотреть на такое, и спокойно выполнил ее просьбу.

– Не знаю точно: можно ли считать эту вещь уликой, лишним подтверждением мистики, или всему этому найдется разумное объяснение.

– Могло быть разумным, если бы они держали такое взаперти на чердаке, а не на полке в гостиной комнате…

Феликс отчасти понимал подозрения Магдалины. Когда он закрыл альбом, его немного перетрясло, и он пришел в себя.

– Весьма… непривычно увидеть эти фотографии перед собой, а не за стеклом в музее…

Магдалина вытерла со лба холодный пот, который выступил у нее, когда она с замиранием сердца смотрела на жуткие фотоснимки.

Потом входная дверь открылась, и к ним вошла Марфа Васильевна. Она сразу заметила черный альбом в руках Феликса.

«Стоит ли извиняться за то, что мы взяли их вещь?», – задумался сразу Феликс.

– Откуда это у вас? – вырвалось у него изо рта.

Марфа Васильевна сначала замерла, а потом ее плечи опустились, когда она поняла, что придется сказать всю правду.

– Этот альбом всегда был в этом доме. Нестор говорит, что все эти люди – предки его семьи. Это Алмазовы. Но трудно уже сказать, кто кому кем приходится. Об этом можно только догадываться. Я понимаю, что вам странно видеть такую вещь на полке в гостиной, но Нестор так захотел. Он считает это большой редкостью. А еще это память.

– Поэтому вы не избавитесь от этого альбома? – прямо спросила Магдалина.